Рождество Миклухо-Маклай с приехавшей к нему в Либаву женой отмечал в местном офицерском собрании. Несмотря на все старания устроителей, особого праздника не получилось. Офицеры были серьезны и хмуры. А жены, приехавшие проводить мужей в далекое и страшное плавание, выглядели растерянными и несчастными.
Посидев немного за столом, Владимир Николаевич с женой вышли на балкон. Невдалеке, за укрытыми снегом дюнами, шумел прибой.
– Я буду за тебя молиться, Володенька, – прижалась к нему Ульяна Антоновна. – И помни, что кроме тебя у меня нет никого больше на белом свете!
Миклуха стоял молча. Да и что он мог сказать ей в утешение?
Из всех кораблей уходящей эскадры «Адмирал Ушаков» лучше всех выполнил предпоходовые стрельбы, великолепно держался в строю и маневрировал. Наградой за это его командиру стал, орден Владимира 3-й степени, врученный уже перед самым отходом на Восток.
Девятого января 1905 года по приказанию контр-адмирала Небогатова Миклуха поднял на своем броненосце вымпел. Третья эскадра вступила в кампанию.
Через три океана
С 10 января ударили сильные морозы. Либавский аванпорт быстро покрылся ледяным панцирем. Как всегда, местное начальство было к этому не готово: в Либаве не оказалось ледоколов. Чтобы поправить дело, вызвали из Ревеля ледокол «Могучий», но и он, не справившись со льдами, застрял в них. Тогда решили выслать наиболее мощный ледокол «Ермак» из Кронштадта, а пока обходиться маломощными портовыми.
Одиннадцатого января контр-адмирал Небогатов поднял свой флаг на броненосце «Император Николай I». Толщина льда к этому времени достигла уже более полуметра. В такой обстановке нельзя было даже и думать о том, чтобы вывести корабли в море на артиллерийскую стрельбу. Через две недели в Либаву пробился, наконец, «Ермак» и начал по одному выводить в море корабли. Через два дня и «Ушаков» вышел в море на пробу машин.
2 февраля последовал смотр кораблей великим князем. Сразу же после этого к вмерзшим в лед кораблям подошли ледоколы, буксиры и потащили их на внешний рейд. Прошли волнолом, и вдоль бортов противно зашуршала поднятая волной шуга, С берега и с молов публика кричала «ура», подбрасывала в воздух шапки. С последним баркасом с берега на «Ушаков» передали огромный букет роз и иммортелей (бессмертников) для одного из мичманов от его возлюбленной. Закрыв лицо букетом, юный мичман плакал от любви к своей даме сердца и от жалости к себе. Старший офицер броненосца капитан 2-го ранга Мусатов, глядя на эту сцену, сказал:
– Много ли надо, Владимир Николаевич, для счастья человеку. Вот прислала девушка букет, и растаял наш мичманец!
Миклуха покрутил свой огненно-рыжий запорожский ус:
– Хорошо, если бы этот букет был намеком на наше бессмертие!
За команду свою он был спокоен, а матросы верили в командира. Офицеры тоже настроены были весьма