– Ты видел?
– Как же не видеть? Видел!
Костя задумался.
– Тебе ничего сделать не могут, – мрачно заявил Пахомыч. – У тебя призывной возраст. Ну если уж очень осатанеешь – к стенке поставят. А так… У нас братва базарит, будто аж из тюрем закоренелых урок повыпускали и всех на фронт. Всех на фронт… – повторил он.
Снег валил не переставая. Ранним утром седьмого ноября мостовая на Балчуге покрылась толстым его слоем. Костя застал самый конец парада, когда танки, сбивая строй, скатывались по Васильевскому спуску. Мимо него тарахтели полуторки. Зенитные расчеты в их кузовах, достали из вещмешков наградные фляжки. Прикладывались, смеялись беззаботно. Часть техники сворачивала направо, на Болотную, чтобы потом отправиться дальше, к Калужской заставе. Часть устремилась прямо, по Большой Ордынке. Они шли на фронт, а Костя все еще колебался.
– А ты все болтаешься без дела? – спросил летный капитан. Он подошел незаметно, снеговой накат гасил звуки шагов. – Приходил ведь к призывному пункту, я видел. Зачем не подошел? Ведь не струсил же…
– Почему думаете, что не струсил? – огрызнулся Костя. – Тут много идейных дураков, готовых грудь под пули подставлять.
– Ух, ты! – капитан невесело усмехнулся. – Значит, ты не комсомолец?
– Не-а!
– Завтра последний день тебя жду. Потом улетаю из Москвы. Команду собрал – можно отправляться.
– Куда?
– Не скажу. Это военная тайна! Есть приказ главнокомандующего, будем его выполнять. Завтра жду тебя на Донской не позже восьми утра! – И капитан собрался уходить.
– Постой! – Костя ухватился за его рукав. – Разве ты забыл, что я бандит?
– Ты нужен Родине, бандит, – ответил капитан, не оборачиваясь. – Завтра в восемь или прощай.
Он быстро удалялся. Заснеженное ущелье Большой Ордынки загибалось налево, а летчик быстро шел, словно парил в лоскутах снеговой завесы. Костя сплюнул в снег.
– О как! – усмехнулся он. – Родине нужны ее бандиты.
На этот раз он шел домой другой дорогой. И ему было весело. И он с удовольствием слушал, как хрустит под ногами снег. Бабуля называла скрипучий снег небесным оркестром.
«Наверное, так звучит музыка небесных оркестров? – размышлял Костя. – Почему я раньше его не слышал?»
Вот он уже свернул с Большой Якиманки в переулок, обогнул угол разрушенного бомбой дома. Миновал третий и пятый номера. В снеговой пелене чернела арка знакомого парадного. Костя спешил. Ему непременно надо видеть Анну! Безотлагательно! Одним духом он взлетел на третий этаж, отпер обшарпанную, с многочисленными отметинами фомки дверь и ступил в темный коридор. Щелкнул выключатель. Где-то в конце, подобно путеводной звезде, в полнакала загорелась двадцативаттная лампочка.