Ина молчала. Бабушка никогда о таком не говорила. И никто в семье. О войне вспоминали, и часто. О тех, кто погиб. Но о том, что…
– Саша? Так ведь твоего дядю звали? Он ведь тоже молодой был. Или это другой?
Бабушка взглянула на Ину неожиданно молодыми и грустными глазами:
– Другой. Здесь жил, в соседнем доме. Мне было четырнадцать. Ему семнадцать. И он был непризывным – по здоровью. Но пошёл на фронт. Приписал себе год. Выучил таблицу для проверки зрения и обманул врачей. Он был очень близоруким. Но воевал. Тогда многие так делали. А твой прадед… Он не хотел воевать. Просто боялся наказания за дезертирство. Я об этом узнала поздно. Когда родилась Риса. Он сам сказал, во время ссоры. Поэтому я и не захотела с ним дальше жить. Он был здоровым, взрослым, но прятался за бронь до последнего. А Саша…
Ина обняла бабушку. Они молча сидели, думая каждая о своём. О прошлом, настоящем и будущем.
Потом Ина тихо сказала:
– Ромка не хочет пользоваться отсрочкой. Он после школы в армию идёт. Сюда уже не приедет. Только после службы. Кирилл ему запретил на контракт соглашаться, но от срочки не отговаривает.
– Тебе Ромка нравится?
– Он мне как брат. Как и Кирилл. И как Никос с Доном. Я за них боюсь.
– Милая ты моя, – вздохнула бабушка. – Это им всем очень важно, чтобы за них боялись, чтобы их ждали, где бы они ни были.
– А я не знаю, что важно мне.
– Разберёшься. Обязательно разберёшься. И пригласи его к нам.
– Кого?
– О ком пока не знаешь, думаешь ли. Пригласи, когда родителей не будет. А то ещё в женихи запишут, – улыбнулась бабушка. Она всё-таки очень мудрый человек. И всё понимает. А ведь ей уже девяносто пять лет. Но совсем не скажешь, потому что выглядит на двадцать лет моложе, и то говорят, что «для своих семидесяти пяти хорошо сохранилась». Высокая, всегда в аккуратном скромном платье, словно пожилая учительница.
Когда бабушка медленно спустилась по лестнице, Ина снова задумалась о том, чего же ей хочется. Рассказ бабушки взволновал её, немного расстроил, но ведь то прошлое. А у Ины впереди будущее. И надо понимать, каким оно должно быть.
***
После каникул Ина всё-таки пришла на спектакль, который играли в воскресенье для учеников соседней школы. Её пустили бесплатно, как члена театрального кружка и помощницу Юлии Максимовны. Ина сидела на дальнем ряду и снова верила в то, что происходит на сцене. Верила движениям и взглядам Радика. И сдерживала слёзы в конце пьесы.
– Привет! – Радик улыбнулся ей, снимая за кулисами коричневый с золотом камзол. И пусть этот камзол был сшит из обычной обивочной ткани, пусть он искрился от статического электричества, но на Радике он выглядел самым настоящим. А белые широкие рукава рубашки напоминали крылья.
– Привет! Ты отлично играл! – похвалила