Она только вышла из душа и взялась за фен, чтобы уложить волосы, когда раздался звонок в дверь.
Быстро он. На такси примчался. Об этом она не подумала. Ненакрашенная, непричесанная, волосы мокрые… – ну, может, так оно и лучше.
Приехавший (действительно на такси) молодой человек буквально влетел в квартиру – не сняв обувь, не останавливаясь в прихожей, стремительно прошел в гостиную. И там не мог остановиться – продолжал ходить, держась за голову.
– Что мы наделали?! Мне сразу эта идея не понравилась! Дошутились!..
– Подожди, подожди, о чем это ты? Да остановись наконец!
– Как ты не понимаешь?! Убийца мог воспользоваться нашей дурацкой шуткой!
– Ну что ты напридумывал? – она подошла к нему, обняла, начала гладить по спине, по голове. Спокойный ласковый голос: – Родной мой, хороший мой, ну что ты?! Конечно, все это ужасно, такая трагедия, мне тоже очень жалко Влада. Но ты здесь совершенно ни при чем. Не надо себя винить. Мы все его очень любили, никто не желал ему зла. А то, что хотели пошутить, так ведь первое апреля. И никакой преступник не мог этим воспользоваться, потому что никто кроме нас об этом не знал. Ты никому не говорил?
– Нет.
– Ну вот и хорошо. И я никому не говорила. Так что даже не думай об этом.
– Меня следователь допрашивал.
– Именно тебя?
– Нет, всю группу, обе группы.
– Ты ему ничего не сказал?
– Нет.
– Вот и правильно. И не говори ничего. А то привяжутся, затаскают по допросам, арестуют еще, чего доброго. Зачем тебе все это? Полиция обязательно найдет преступника, и ты увидишь, что все, что произошло, никак с нами не связано. Пойдем, налью тебе чаю горячего и еще чего-нибудь.
Звук ее голоса обволакивал, успокаивал. И говорила она именно то, что он больше всего хотел сейчас услышать. Пусть повторит еще и еще раз. Он не виноват, он все это придумал, просто от шока все перепуталось в голове. Они все любили Влада и не хотели ничего плохого… И эти события никак не могли быть связаны. Просто не могли быть и все.
Правильно, что он сюда приехал, с ней всегда так хорошо. Какое счастье, что она у него есть. А Влад говорил: «У нее нет сердца».
Он сидел за столом и поглощал пиццу, закусывая изрядную порцию спиртного. Даже не посмотрел, какого именно. Какая разница? На душе стало заметно легче, сжимавшая сердце боль отпустила. Пицца была покупная («продукты глубокой заморозки: быстро и вкусно»), но ему не привыкать. У них и дома кулинарные изыски были редкостью. Мать все время была занята подготовкой отчетности – на супы, борщи, котлеты, а тем более пироги, времени никогда не хватало.
Выбирая, куда поступать после школы, одно он знал точно – бухгалтером не будет. По образованию мать была инженером-конструктором. Но времена изменились, и конструировать летательные аппараты больше не требовалось. Почти все ее сокурсники работали не по специальности: кто – в продажах, кто – в снабжении, другие, как и она, бухгалтерили.
– Тебе отдохнуть бы надо, отвлечься. У тебя мама к тетке надолго уехала? Может, съездишь навестишь ее? Развеешься заодно.
– Нет, не хочу.