[Губернатор Лохвицкий] по отношению к политическим ссыльным во всем положился на советника Бекетова, воплощенной канцелярской зацепе и крючке. Тогда Банин, напротив, стал заступником и делал в их пользу все, что только можно было. Раз даже устроил лотерею в пользу одной бедной вдовы, получившей разрешение на выезд.
[Банин] Знал всю подноготную губернии и охотно делился своими сведениями; сообщительность свою довел даже до того, что раз прочитал мне свои характеристики (из ежегодного отчета в III отделение) не только всей высшей администрации губернии, начиная с архиерея, но и почему-нибудь выдающихся частных лиц, – надо признать, характеристики весьма меткие и близкие к действительности» (133; 609–611).
Нужно сказать, что такое легкомысленное отношение к секретным делам и политическим поднадзорным было вообще характерно. Например, поднадзорным показывали их собственные дела. А. И. Герцен, сосланный на службу в Вятку, замещая одного из чиновников губернского правления, сам составлял на себя характеристики для предоставления в Петербург! Может быть, это вообще черта русской бюрократии, у которой отвращение к делу доходило до того, что правая рука не знала, что делает левая. Во всяком случае, вспоминая свой арест, Герцен писал о жандармских офицерах: «Большая часть между ними были довольно добрые люди, вовсе не шпионы, а люди, случайно занесенные в жандармский дивизион. Молодые дворяне, мало или ничему не учившиеся, без состояния, не зная, куда преклонить главы, они были жандармами потому, что не нашли другого дела. Должность свою они исполняли со всей военной точностью, но я не замечал тени усердия… Нельзя быть шпионом, торгашом чужого разврата и честным человеком, но можно быть жандармским офицером, – не утратив всего человеческого достоинства…» (47; 201–202).
Глава 4
Офицерство
К чиновничеству, в общем и буквальном смыслах, принадлежало и довольно многочисленное офицерство (еще в начале XIX в. офицеров официально именовали «чиновниками» ввиду наличия у них чина). Оно составляло часть именно городского населения: не говоря о высших военных учреждениях и военно-учебных заведениях, а также гвардии, сосредоточенной в Петербурге и его пригородах, войска квартировали в городах, по казармам или постоем на «кантонир-квартирах» (в обывательских домах). Лишь летом они выступали в лагеря, располагаясь на «тесных квартирах» сельских обывателей при лагерных сборах и маневрах либо на «широких квартирах» по деревням в обычное время, что особенно нужно было для кавалерии и артиллерии для содержания лошадей. По происхождению, образовательному уровню, культурному облику, кругу интересов и морали офицерство лишь отчасти отличалось