Радиоприёмник, стоящий на столе впритык к стене, вдруг издал резкий звуковой плевок. Томирис сразу же усилила звук. Это была трансляция канадских новостей! Я узнала её по вступительной мелодии – первые ноты гимна… Мы замерли в напряжении, и мужской тембр, прорываясь сквозь сильные помехи, наконец заговорил: “…Европа пала от… Сталь-и… В эти непростые… Свирепствует… Сталь… <сильные помехи, Томирис стукнула приёмник> Большие жертвы… Траур наций… Комендантский… Не выходить из своих домов… Не покидать… Хоронить умерших по мере их появления, не дожидаясь специалистов… Позже будут произведены эксгумаци-и… И… Экспертизы… Повтор информации… Хоронить умерших по мере их появления, чтобы снизить уровень опасности распространения чум… Заражения…”. Приёмник резко заглох, категорично давая понять, что никакие шлепки его уже не воскресят.
– Он сказал про опасность заражения?! – округлившиеся глаза Томирис впились в меня. – Это заразно?!
В моих мыслях зазвучало пугающее эхо вчерашней давности: “…за корчащихся от боли никто не заступится – все сочтут их зараженными, а значит, захотят их изолировать и даже уничтожить…”. Я нервно сглотнула, предчувствуя опасность для Бриджит:
– Нет… Не думаю, что это может быть заразным. Скорее всего, он имел в виду эпидемии, способные возникнуть при несвоевременном захоронении останков.
– Они боятся начала чумы или чего-то вроде, а значит, жертв очень много, – быстро сообразила моя собеседница. – И при этом ни слова не сказали о природе происходящего. – Я заметила, как сжались её кулаки.
Радиоприёмник неожиданно снова ожил, только на сей раз громким писком – Томирис быстро крутанула громкость, чтобы заглушить неприятный звук, и в следующую же секунду Бриджит, истерично схватившись за уши, упала со стула на пол и, крича диким зверем, забилась в угол!
Томирис резко вскочила на ноги и, отпрыгнув от стола, остолбенела, а я сразу же бросилась к матери. Я держала её в своих объятиях на протяжении пятидесяти пяти секунд, которые длилась эта Атака, но ей никак не помогали мои объятия, от которых она пыталась отбиться не меньше, чем от глушащего её ультразвука…
Когда всё закончилось, я не почувствовала облегчения. Я почувствовала самое худшее из всего, что могла почувствовать в это время – беспомощность.
У Бриджит вытекала кровь из ушей, и я уже знала, что это не в последний раз…
Обшарив подвал и одну из примыкающих к дому пристроек, теперь я с Томирис сидели в гостиной, напротив деревянного журнального столика, на котором было разложено всё имеющееся у нас оружие: один стандартный и один продвинутый пистолет (вторым ещё неизвестно,