Азван понял, что пора и ему отправляться в путь.
Погасил все свечи, в комнате стало темно. Подошёл к окну, легко вскочил на подоконник, осмотрел безлюдный сад, который был погружён во тьму. Только сверху из небольшого окошка лился свет. Там находилась спальная матери.
И принц сделал первый шаг в воздух, набирая высоту, полетел над деревьями сада вдаль от дворца, а затем устремился вверх к небу, закрытого лёгкой пеленой, за которой не было видно звёзд. Порадовался этому, его никто не увидит, разве что совершенно случайно. Да и то вряд ли поймёт, что это было или кто это был?..
Понёсся над Азградом в том же направлении, в каком по земле двигался Глусман. Азван подключился к его сознанию и даже глазам – видел улицу, по которой шёл казначей. И вот он уже у небольшого скромного, но вполне добротного дома за невысокой оградой, где росли различные плодовые деревья. Огляделся по сторонам, откинул ногой калитку и направился к двери дома. Постучал дважды громко, один раз тихо, затем последовало два громких раза.
Открыли гостю быстро, словно его ждали.
Азван спикировал с небес к этому дому, приземлившись на самой тёмной стороне между яблоней и сливой.
Умерил дыхание, оно стало излишне частым от волнения, огляделся и прислушался.
Слева от юноши из-за угла дома донеслись негромкие голоса. Подошёл, выглянул: там находилось окно комнаты, в которой горела небольшая свеча. Осторожно направился к нему, опасаясь наступить на что-то такое, что вызовет шум. Потом сообразил, что может не идти, а лететь по воздуху, не касаясь ничего внизу. Так и сделал.
Он слышал два голоса: несколько заискивающий Глусмана и резкий, властный неизвестного человека.
Азван краем глаза загнул в комнату. Не сразу разглядел того, с кем вёл разговор казначей, ибо тот сидел в большом кресле, а сам имел весьма скромные телесные размеры. Под венчиком редеющих волос находились совершенно чёрные горящие глаза и крючковатый нос, острый подбородок выдавался вперёд.
Хозяин дома требовал каких-то подробностей от Глусмана, а тот уверял, что уже сказал всё, что он знает.
– Бародур, более мне нечего добавить…
«Ага, – подумал Азван, – его зовут Бародур». Навострил уши, но услышал совершенно неожиданное:
– А ты, Глусман, дурак!
– Это ещё почему?!
– А потому, что привёл за собой соглядатая. Он сейчас стоит за окном и слушает нас.
– Слушает? Лазутчик? Я пропал! – вырвалось у совершенно ошеломлённого казначея.
Последовал неприятный хрипловатый смех:
– Ничего ты не пропал. Это мелкая неприятность, а не беда. Я с ней легко разберусь.
– Разберись, разберись! И побыстрее! – заегозил Глусман.
Бародур повелительно молвил:
– А ну, гость незваный, пожалуй сюда к нам! Перебирайся прямо через окно! Ну, я жду.
Азван хотел поскорее уйти или даже стремительно улететь, но тело ему не повиновалось, словно превратилось