–Чёрта с два я уйду, пока не услышу объяснений!
–Ты их не услышишь, так что или ты выходишь, или я вызываю охрану, и тебя уведут под конвоем.
–Твои родители всё ещё ждут нашей помолвки, тебе не удастся водить за нос ещё и их. Пора жить дальше!Ты не сможешь вечно прикрываться прошлым!
–Диана, выход там, –я начинал закипать, чувствуя, как покалывают кончики пальцев. Диана вступила в красную зону и снесла все знаки "не влезай, убьёт".
–Ухожу, –бывшая метнула злобный взгляд на Анни, которая сидела в шоке, но не проронила ни слова.
Диана удалилась, звонко цокая каблуками. Я был готов провалиться со стыда. Анни тихо сидела, опустив глаза. Когда наконец, хлопнула входная дверь я подошел к постели.
– Генри, –тихо сказала Анни, –вот поэтому я не хотела, чтобы ты заботился обо мне, не хотела оставаться у тебя дома. Твоя девушка едва мне все волосы не повырывала.
–Анни, ты мой гость, и Диана больше не моя девушка. Не думай о ней, отдыхай, и прости за эту сцену.
–Генри, а что она имела в виду, когда говорила о событиях прошлого? –робко спросила Анни, и я вздрогнул. Только не это. Я не готов обсуждать это с ней.
–Это моё дело, –наверно, немного резковато ответил я и отошел, чтобы она не увидела дрожи в руках.
–Прости, я не хотела лезть не в свое дело, –голос девушки слегка дрогнул.
–Не извиняйся, моих демонов я должен одолеть сам. Ты поела?
–Да, спасибо, –я посмотрел на поднос, и там было всё практически так же, как я принес.
–Это называется «поела»? Ты птичка или кто?
–Меня немного тошнит от лекарств. Я не привыкла их так много пить, вот желудок и взбунтовался.
Внутренне я содрогнулся, вспомнив время, когда плотно сидел на антидепрессантах. Состояние, когда твоему организму необходимо быть на таблетках, но он категорически против,и ты всё время будто слегка пьян.
–Хорошо, попозже всё равно поешь, я от тебя не отстану!
–Твои диктаторские замашки просто поражают своим масштабом! –так она ещё сексуальнее. Это слово вообще слишком клишировано, чтобы описать её. Что может быть больше чем сексуальность? Едва уловимая притягательность, граничащая с манией касаться этого конкретного человека.
Анни сидела, словно обиженный ребенок. Ей не нужно знать насколько я переломан внутри, насколько я мог опуститься, и каких усилий мне стоило подняться с того дна, на котором я был. Она отвернётся от меня, никогда не приблизиться, и я не смогу даже увидеть её. Когда–нибудь я всё расскажу, но не сейчас, когда она только начинает смотреть на меня не как на чокнутого маньяка. Хотелось оградить её от моих травм, ведь они всё ещё преследовали меня самого и отравляли мою жизнь. Пусть эта девушка будет островком безопасности и стабильности.
Глава