Улицу обгладывал туман. Тусклые фонари подражали луне. Чернильными пятнами расплывались дома. За кирпичным гаражом на вершине мусорной куче выла лохматая собака.
– Заткнись! И без тебя тошно. – Данилов бросил в нее камень. Недолет.
Обернувшись, собака укоризненно посмотрела на Данилова глазами шляпницы.
«И что с того?» – Говорил ее взгляд.
«Ты, собака, моя навеки», – запела в закружившейся голове София Ротару.
Лохматая собака бросилась на Данилова. Но не успела, – он проснулся.
16
На пустой стороне кровати одеяло и подушка лежали ровно и гладко. «А была ли шляпница?» – спросил он себя. Мало ли что присниться. Смежная комната застрекотала швейной машинкой, зашуршала тканью.
Нырнуть бы под одеяло, чтобы ослепнуть и оглохнуть! Но… Приподнявшись, Илья Петрович опустил ноги на пол и, упершись ладонями в край кровати, уставился на ступни.
– Легкий мой сон растревожила. Ты мне весною приснилася. – Пробирая до костей, тихо сквозило из другой комнаты.
Поежившись, Данилов оторвал себя от кровати. Так штангист двумя рывками поднимает штангу.
– Разбудила? – Жена выглянула из-за двери. – Так и не смогла заснуть. Как будто уже где-то выспалась.
Данилов покосился на будильник:
– Мне пора.
– Хотя бы выпей кофе. – Она все-таки поймала его ускользающий взгляд. Илья Петрович быстро опустил глаза.
– Перебьюсь. Выпью на фабрике.
– Что происходит? Ты от меня что-то скрываешь?
– Нет, конечно.
– А почему глаза прячешь?
Они переглянулись. Шляпница всмотрелась в лицо Данилова. Илью Петровича обожгло холодом. Взгляд шляпницы разрезал Илью Петровича как скальпель патологоанатома.
Шляпница отвернулась:
– Я позвонила сыну. Он выругался и повесил трубку.
Данилов побледнел:
– Пожалуй, я все-таки выпью
На кухне он насыпал в бокал растворимый кофе «Арабика». Комната опять застрекотала.
Передернувшись, Данилов включил радио и прибавил звук, чтобы заглушить стрекот и страх:
– Это было как сон только наяву.
– Убавь! – Осадила жена. Ударив лапой по деревянной шторе, кошка убежала к шляпнице.
Уронив правую руку на колено, а пальцами левой руки обхватив бокал, Данилов тупо уставился в окно. Дослушав «Сандали», Данилов выключил радио и глотнул остывший кофе.
Выйдя на площадку, Илья Петрович запер дверь. За спиной лязгнуло. Рыхлая пожилая соседка с мучнистым оплывшим лицом, в мешковатом сером платье выставила за порог пакет с мусором. На площадке в кладовке Нина Юрьевна Горюнова хранила гранитный памятник.
– Как Марина?
Илья Петрович натужно улыбнулся:
– Лучше всех.
Горюнова покачала