Горовой долго сидел над бумагами. Не уходил домой, пока не прочёл всё, от первого до последнего листа. Некоторые из участников событий писали свои пояснения собственноручно, а были «писаками» ещё теми, с корявым прыгающим почерком – не приведи судьба кому-нибудь читать.
Утром позвонил Куликову:
– Владимир Алексеевич, я принял дело к производству, с сегодняшнего дня впрягаюсь в пахоту. Вчера я плотно посидел над материалами, внимательно изучил их и теперь знаю причину вашей настойчивости в стремлении оживить работу по этой истории. Я вижу в ней чистой воды произвол. Старший лейтенант с фамилией Ратманов возомнил себя властелином городских дорог, видит автотрассы своей вотчиной, в которой он волен по своему усмотрению карать или миловать участников движения. Есть большое желание поработать по делу и постараться вернуть небожителя на землю. Пожелайте мне удачи.
* * *
Субботу, выходной день, Горовой привычно провёл на рабочем месте. По-другому было нельзя. Зашьёшься. Следователи прокуратуры Ленинского района в этот день тоже работали.
– Лёша, рад тебя слышать! – поприветствовал Горовой по телефону своего коллегу Полоскуна. – Скажи, ты чего с такой лёгкостью прекратил недавно дело по работникам госавтоинспекции? Ты же, насколько знаю, не из тех, кто быстро крылья складывает?
– Я сейчас занят… и не один. Говори быстро, чего хочешь? И с чего вдруг тебя эта тема так сильно щекочет?
– Твоё постановление о прекращении отменено и мне поручено вести это дело. Вот и хочу полюбопытствовать, какие в нём есть подводные камни, которых мне не видно?
– Нет там никаких подводных камней! – недовольно фыркнул Полоскун. – Много времени прошло с момента конфликта водителя Епифанова с гаишниками. Невозможно теперь установить, кто из них прав, кто виноват.
– Не скажи. Заявитель в вашу контору обратился сразу, по «горячим следам». Это ваши люди «вату катали», не хотели возбуждаться… Себя или кого-нибудь из близких