– Только ты можешь их пробудить?
Кто это сказал? На палубе пустота. Даже чаек над мачтами не кружит. Лилофея резко обернулась вокруг собственной оси. Было слышно при этом даже, как ее шлейф шуршит. Чьи-то шаги в такой тишине она бы точно услышала.
На палубе было скользко. Ей приходилось хвататься за основания мачт, чтобы продвигаться вперед, и казалось, что фигурное дерево под пальцами вздыхает. Фигуры точно не были живыми. Они ни шевелились, ни шептали, но ощущение было таким, что они за тобой наблюдают.
На лестнице, ведущей в трюм, что-то быстро дернулось. Кто-то словно оттуда позвал. Вряд ли там спрятано что-то интересное. Разве только можно обнаружить там бочонки с контрабандным ромом и понять, что вся сказочная атмосфера корабля это лишь помпезное прикрытие для пиратских афер. Никто не заподозрит, что на таком вычурном корабле вместо актеров плавучего театра могут гнездиться разбойники.
Лилофея осторожно спустилась вниз. Узкие ступеньки скользили, как политые мыльной водой. Кругом было темно, но где-то в глубине трюма, что-то бледно светилось. Там стояли какие-то высокие железки вроде напольных канделябров, только вместо свечей в них мерцало по три гнилушки. В стены и пол трюма были вделаны раковины и кораллы, которые тоже поблескивали. Лилофея прошла вперед и, наконец, обнаружила, что удивительное тут спрятано.
В трюме спала женщина в короне из морских звезд на сливочно-светлых кудрях. По ее коже тонкой сеточкой тянулась паутинка серебристых то ли водорослей, то ли нитей. Они шевелились сами по себе. Спящая женщина была одета в затейливое восточное одеяние. Юбка унизана чешуйками. Хотя нет, это не юбка. Это же хвост! Лилофея попятилась и опрокинула что-то похожее на трехсвечный шандал. Таких здесь было несколько. Они окружали большую раковину, в которой спала русалка.
Раз у нее есть хвост, то она ведь русалка. Лилофее вдруг стало жутко от мысли, что она находиться рядом с мертвой русалкой, которую почему-то хочется назвать спящей. Разве можно сказать, что она спит, если ее грудь не вздымается от дыхания? Но с другой стороны, если она мертва, то почему она не гниет и не разлагается?
Кругом одни вопросы. А корабль вдруг начал качаться, будто на волнах. От всех стенок трюма исходили голоса. Корабль, будто стал живым существом, которое жаждет заглотить ее, как неподвижную русалку в трюме.
Лилофея выбралась на палубу. Проходя мимо двух сросшихся женских фигур, она зацепилась платьем. Раздался хруст рвущейся ткани. Часть буфа с ее рукава осталась висеть на мачте.
– Стой! Не уходи!
Голос был явно мужским, а не женским, какие она уже слышала. Лилофея обернулась. Кто-то