Так, на учение о социальной сущности человека опирается вполне определенное понимание смысла жизни. В выше приведенной цитате из Булгакова это звучит как стремление приносить пользу человечеству. Аргументируется это тем, что смысл жизни человечества и человека определяют социальные идеи и действия. Эта точка зрения не нова. В основе стремление вывести смысл жизни человека из наиболее полного воплощения в нем общего. Только одни это общее находят в природе, логике, космосе, идеальной действительности, другие – в социальности. Главное здесь то, что преобладание объективно-значимого в человеческой жизни и в ее смысле – подчиненность человека различного рода необходимостям: материальной, идеальной или социальной. Всякие ссылки на диалектическую связь объективно-значимого, общего с индивидуально-личностным в смысле жизни не сводится, однако, подчиненности второго первому. Смысл жизни здесь все-таки имеет надындивидуальную природу. Смысл жизни в наиболее полном воплощении общего. Потеря смысла жизни в этом случае связывается с обособлением человека от общего, надындивидуального. Этому учили натурфилософы античности: Сократ (469–399), Платон (1770–1831) и др. Сократ учил, что смысл жизни в знании абсолютного блага и следовании ему. Платон учил, что смысл жизни в воспоминании человеческой душой жизненных идей и воплощении неземной идеи добра. Этому же примерно учил и Гегель. Маркс и его последователи видели смысл жизни человека в служении обществу, особенно коммунистическому.
Но точно так же, как в вопросе о природе человека, в трактовке смысла жизни была и другая, противоположная точка зрения. Хронологически она исходила из философии античности и Древнего Востока, идейно шла от Сократа через христианство и нашла выражение в русской идеалистической философии и современном персонализме и экзистенциализме. Сторонники этой точки зрения полагают, что смысл вещей, а особенно смысл человеческого существования в их индивидуальном бытии, в обособлении от общего как первоосновы. Это, во-первых. Во-вторых, смысл жизни лежит за пределами этого замкнутого материального и греховного мира – в мире Духа. А постижение смысла жизни, с этой точки зрения, это постижение духа, а не вещей и предметов. Дух, в его экзистенциальном понимании, как и человек, единичен. Потому всякая попытка выработать смысл жизни для всех, или для большинства людей невозможна. Что же касается воплощения социальности в смысле жизни человека, то она не отрицается вообще, поскольку человек живет и в обществе, и в природе. Однако крайне опасна социализированность до самой глубины смысла человеческого существования, не менее опасна и крайняя натурализация.
Как в материализме, так и в идеализме смысл жизни человека часто связывают с проблемой смерти. Однако характер этой связи (интерпретации) различен. И те и другие в смерти человека усматривают конец его физического бытия. Однако, если материализм не оставляет человеку надежды на загробную жизнь, то идеализм предлагает ему
