Берти поставил передо мной располовиненный, посыпанный ягодами кекс, которого я не видел в меню, и торжественно провозгласил:
– За счет заведения! Только для самых постоянных клиентов!
– Не стоило этого делать, – оповестил я сразу по всем пунктам.
Берти широко улыбнулся. Его глаза сияли счастьем, палящим дотла завистников и случайных прохожих. Сервируя приборы, он заливал Ариадне о надвигающихся штормах.
– Исполнилось заветное желание? – не выдержал я.
Берти хохотнул. В его мире тоже не осталось совпадений.
– Ни в коем случае, приятель. Нет и нет. Ведь кто мы без наших желаний?
– И правда, – без выражения согласился я.
Телевизоры грохотали от рева далеких трибун. «Это немыслимо, просто немыслимо! Блестящая победа! – Комментатор срывался от восторга. – Несмотря на погоду, сегодня здесь так жарко, что в пору жечь крамольные книги! Гай Монтег, надевай панамку, тебе слово!»
Когда Берти ушел, Ариадна разблокировала наш априкот и сказала:
– Он прав. Шторма обещают со вторника.
Я не отрывался от экрана.
– Принял-понял. Не растаю.
– Осядешь в кинотеатре?
– Вряд ли. Мне и без того скоро побираться у Мару.
Второй комментатор, без какой-либо панамки, пробирался к победителю сквозь живое заграждение. Я внимательно следил за ним, желая успокоиться, перестать высчитывать рост с весом сиятельного Берти и то, через сколько времени нанесенный симбиозом ущерб станет необратим. Три недели? Два месяца? Наверняка Ариадна уже все подсчитала, но я не хотел знать. Я вдруг понял, что устал, что не хочу больше есть; что, наверное, Минотавр был прав, и мы все нуждались в небольшом отдыхе.
Тогда на пороге «Улисса» и появилась она.
О Кристе Верлибр писали в сети. Называли просто, но по делу – чудо-девочкой. Были и другие заголовки, противоположные интонации; сомнения, громкие заявления «экспертов». Минотавр бесился: сколько было контрфункций, чудом выживших людей, а интернет вцепился в тринадцатилетнюю девочку со спонтанной регрессией нейробластомы.
Поначалу я не боялся за нее. Хотя, наверное, стоило. Я вообще ничего не боялся, пока не встретил Кристу вне больничных стен, и оказалось, что мое не-существование – лишь начало ее пути. Тогда, на переполненном фуд-корте под стеклянной крышей, утопленном в белесом свете февральского дня, Аделина Верлибр пыталась сбить со следа каких-то неприятных людей.