– И вас не переманили к себе другие хозяева? – спросил Маклохлан.
– Я служил в одной знатной семье, милорд, но потом ваш поверенный предложил мне вернуться в Дубхейген-Хаус.
– Не сомневаюсь, он предложил вам и щедрое жалованье! Вот они, стряпчие – всегда охотно тратят денежки своих клиентов!
Услышав эти оскорбительные слова, Эзме крепче сжала его руку, но Маклохлан, будто ничего не замечая, повел ее в дом. На пороге он обернулся через плечо и шепнул ей с облегчением и радостью:
– Максуини и глазом не моргнул! Раз удалось провести его, значит, мы без труда проведем и всех остальных!
Эзме тоже испытала облегчение, но ей недоставало самоуверенности Маклохлана. Его-то воспитывали в соответствующей обстановке, и играть роль графа для него не составляло труда. Ей значительно сложнее. Она не привыкла к роскоши.
В центре просторного вестибюля с мраморным полом, на круглом столе красного дерева стояла громадная китайская ваза, полная роз. Аромат цветов смешивался с более резкими запахами воска и лимонов. На стенах цвета морской волны, украшенных белой лепниной, висели многочисленные зеркала. Из коридора, ведущего в тыльную часть дома, выглядывали две пожилые горничные с метелками и совками для мусора; из-за двери, которая, скорее всего, вела вниз, высунулся младший лакей с пустым ведерком из-под угля. Еще один лакей в алой ливрее стоял у двери, ведущей в гостиную, и еще три служанки смотрели на них сверху с площадки второго этажа, куда вела широкая лестница.
– Позаботьтесь, чтобы наш багаж немедленно распаковали, – приказал Маклохлан, небрежно взмахнув рукой. – Я лично покажу ее светлости ее спальню. Надеюсь, она готова?
– Все готово, милорд, – ответил дворецкий. – Ваш поверенный нанял замечательную экономку, так что, несмотря на то что у нас почти не было времени, к вашему приезду все готово.
Маклохлан круто развернулся к дворецкому:
– Вы что же, Максуини, критиковать меня вздумали? – осведомился он.
Бедняга вздрогнул и попятился назад.
– Что вы, милорд! Конечно нет!
– Вот и хорошо. – Маклохлан обратился к Эзме: – Пойдемте, дорогая!
И посмотрел на нее таким взглядом… Эзме застыла, ожидая поцелуя. Он притянул ее к себе – и неожиданно ущипнул за мягкое место. Эзме понадобилось все ее самообладание, чтобы не влепить ему пощечину, особенно когда она заметила лукавые огоньки в его голубых глазах. Вдруг, не говоря ни слова, он подхватил ее на руки и понес наверх.
Боясь, что он может ее уронить, ошеломленная Эзме обняла его за шею. Она хотела потребовать, чтобы он немедленно, сейчас же отпустил ее, но, заметив ошарашенное лицо дворецкого, сдержалась. Она обязана играть свою роль! Поэтому она прошептала достаточно громко, чтобы услышали дворецкий и остальные слуги:
– Поставьте меня на ноги, милый утеночек, иначе что подумают слуги?
Он, не отвечая, продолжал нести ее наверх. Не зная, что делать, она залепетала, как