И все-таки я успел вывернуться. Убирая свое логово перед отъездом, я развернул стол так, что он отгородил угол комнаты, куда я и успел пролезть. Здесь я был в относительной безопасности. Попробуй Стоян пролезть под столом, меня бы уже и след простыл.
– Ладно, малолетний мерзавец, платить по счету будешь по возвращении. Вылезай! Заключим перемирие, только перестань корчить эти жуткие рожи. Я тебя предупреждал – можешь остаться с такой мордой на всю жизнь. Я понятно говорю?
– Хау! – бодро ответил я. – Но только я не вылезу отсюда, пока ты не выйдешь!
Стоян перегнулся и попытался ухватить меня за рубашку. В ответ я сцепил руки замком и отбил атаку.
В эту минуту в дверях появился отец.
Тебе нечего делать, Юра? – спросил отец со сталью в голосе.
Стоян оттолкнулся от стола и вышел из комнаты, не сказав ни слова.
– Я повторяю! Тебе нечем себя занять?
Я молчал.
– Тогда садись за рояль и пять раз проиграй этюд на октавы. Живо!
Итак, Стоян был отомщен, и я отправился выкручивать свои суставы, уж не знаю на радость или на горе старику Бехштейну.
Я вяло отыграл два раза “этюд № 4, Черни т. IV”, обнаружил, что до меня уже никому нет дела, и выскользнул из-за рояля.
Поскольку в этот раз билеты брал отец, у нас оказалось два верхних места. Я сразу же представил, каким удобством для остальных пассажиров будет почти двухметровый отец, читающий научный трактат на приставном стульчике в коридоре! И все потому, что сидеть на чужой полке была для отца недопустимым, спать в поезде – невозможным, а лежать – неудобным.
Почти у нашего подъезда Стоян тормознул какую-то ВАЗ-овскую развалюху, и мы доехали до вокзала достаточно быстро и без приключений. Отец остался на перроне объясняться с молоденькой проводницей, а Стоян поднял меня вместе с сумкой и поставил на площадку, минуя все ступени. Потом вскочил сам. Мы быстро нашли свое купе и я грустью убедился, что нашими соседями будут… дамы.
Одна – пожилая, похожая на забуревшую картофелину, с толстыми линзами на выпуклых глазах. Другая – хилый картофельный проросток цвета солонина. Места для наших вещей под их полками, конечно же, не нашлось.
– Так! – сказал Стоян. – Забрасываем сумку в нишу над входом:
– По крайней мере, не будете зависеть от того, когда проснутся эти ку-у… купейные соседки, – добавил он шепотом.
Пристроив мой рюкзак к сумке, мы вышли в коридор. Отец, не любивший духоту стоящих вагонов, ждал нас на платформе.
– Послушай, бандит, следи за отцом в оба. Не давай профессору проводить сухую голодовку. Бери у проводника чай и приноси. Раза два-три. Все ясно? Ну, а сам продолжай наши с тобой славные традиции: отсыпайся и отъедайся за двоих.
Тут мимо нас стали проталкиваться какие-то пассажиры с огромными ящиками