Женщина задумалась, блуждая взглядом по ритуальным рисункам и пощипывая себя за подбородок.
– Была б ты беляночкой, не вышло бы, – протянула она.
«Цену себе набиваешь?»
– Но ты смуглая, кириа, а тёмный цвет лучше укрывает. Да и кожа у тебя, что шёлк – хорошо мазь ляжет… – Женщина склонила голову к плечу, словно поточнее оценивая трудоёмкость предприятия. – Всё можно, коли поработать на совесть, – наконец подытожила она.
– Что ж, тогда начинай.
Драконью дань к приезду йотаров подвозили к самым воротам, туда же приводили и невест. Три телеги всяческой снеди и девчонка. Для передачи платы за заступничество обычно присутствовали нынешний деревенский староста и трое его сыновей; сейчас, чтобы не вызывать подозрений, порядок нарушать не стали и лишних людей с собой не взяли, но Тшера видела, как много народу набилось в крайние дома и теперь липло носами к окнам в попытке потешить своё любопытство.
Её свадебный наряд пошили из лучшей, что нашлась в Талуни, материи: шёлковые шаровары отливали жидким золотом и играли золотыми же кистями на бёдрах, под свободной туникой из тончайших, сверкающих на солнце нитей угадывались очертания прельстительных округлостей и тонкой талии.
Ужасно не хватало Йамаранов – она и во сне их под рукой держала, а теперь пришлось оставить клинки под бдительным присмотром Бира. Он, правда, распереживался ещё сильнее, узнав, что в логово йотаров Тшера пойдёт безоружной.
– Я ж не резать их пошла, а договариваться, – ухмыльнулась она, но Биария это не успокоило.
– А ну как всё-таки понадобится нож?
– Понадобится, конечно. Возьму у Дракона попользоваться.
– А ну как он обидит тебя раньше?
– Не успеет.
– Ай, не уговорила, – стоял на своём Бир.
Краешек губ Тшеры изогнулся в насмешливой полуулыбке.
– Меня однажды пытался обидеть один пьяный наёмник. Здоровый такой мужик, бородатый.
– И-и?
– И я его образумила, не доставая Йамаранов. Он аж протрезвел. И знаешь, – Тшера улыбнулась своим воспоминаниям, – оказался горячим и удивительно ласковым любовником. Мы после встречались несколько раз – случайно. Лучшие мои ночи! Надеюсь, ещё как-нибудь свидимся. – Она задумчиво прищурилась, Бир зарделся. – У него такой огромный…
– Фу-у!
– Что – «фу», я не досказала. Паук у него огромный – во всё плечо вытатуирован, лапы от груди до лопатки.
– Фу-у-у!!!
– Да ну тебя, – беззлобно отмахнулась Тшера.
«А ночи с ним и правда были лучшими».
– С тобою я провёл лучшие мои ночи, Шерай, – Астервейг стоял позади, и Тшера свежетатуированными плечами чувствовала жар его ладоней, лежащих на спинке её стула, – ведь ты пьянишь, как разогретое пряное вино.
Наставник сделал гнетущую паузу, но она всё равно не могла усугубить производимого впечатления –