Это сочетание качеств было совершенно очаровательным, и мать Иден, кажется, думала так же. Сьюзан и сама удивлялась своим чувствам к нему. Они были полной противоположностью друг другу. И поэтому они друг другу идеально подходили.
Это были чудесные три недели. Они ездили в Ньюмаркет на лошадиные скачки, смотрели крикет на зеленых лужайках под холодным моросящим дождем и каждый день пили пинту пива в местном пабе, сидя у потрескивающего огня, пока сентябрь за окном плавно переходил в октябрь. Все это время Питер и Сьюзан улыбались и смеялись, болтали, и в их глазах светились особенные искорки, появление которых в шестьдесят пять лет Иден считала невозможным. И лишний раз Иден уверялась, что не зря бросила Роберта.
И вот пришла пора Сьюзан уехать. В Штатах у нее были работа, дом и вся ее жизнь, и она не собиралась бросать все это даже ради Питера. По крайней мере не через три недели знакомства.
Пока Сьюзан в своей комнате паковалась к отъезду, Иден сидела на постели, помогая ей складывать вещи.
– Ты хоть разговорила с Робертом? – спросила Сьюзан у дочери. – Ты ни разу не упомянула о нем с тех пор, как приехала. Я не поднимала эту тему раньше, потому что не хочу любопытствовать. И все же, ты говорила с ним? Все точно кончено?
– Господи, Роберт… – Иден замолчала, глядя в окно. – Кажется, та жизнь осталась в миллионах километров отсюда. Нет, я с ним не говорила. С тех пор, как я приехала, он мне все время названивал, оставлял сообщения, молил о прощении и клялся, что его сердце принадлежит мне, и все такое. Как-то трудно в это поверить после того, как как у тебя на глазах твой жених жарит другую женщину! – на Иден накатила злость. – Я знаю, что придется с ним связаться. Мы помолвлены, в конце-то концов. Мы были помолвлены… И есть вопросы, которые надо решить, вещи, которые надо отдать, и планы, которые надо отменить. Но одна мысль об этом вгоняет меня в депрессию и ярость. Какая-то часть меня вообще не хочет никогда иметь с ним дело. О чем с ним говорить? Все кончено.
Но кое чего Иден не произнесла вслух: когда она смотрела на озаренные любовью лица матери и Питера, то понимала, что ничего подобного к Роберту не чувствовала, и еще она знала, что если и выйдет замуж, то лишь за того, кто заставит ее стать такой же глупой, нелепой и окрыленной, какой ее мать была в последний месяц.
На следующий день стояла солнечная и ветреная погода. Питер погрузил чемоданы Сьюзан в багажник машины, и они с Иден отвезли ее на станцию, все втроем дождались поезда в Лондон, чтобы оттуда Сьюзан могла улететь домой.
Иден обняла мать.
– Я буду очень по тебе скучать, мам. Люблю тебя. Я так