Мои оценки были очень даже удовлетворительными для такого, и ходил я, уже зная все улицы наизусть. А если закрыть глаза или надеть линзы, то можно сначала и не заметить, что я такой.
Дальше всё, как в тумане: мы встаём со стульев, выходим из кабинета, мама налетает на меня с крепкими объятиями, что значат: «Поздравляю, сынок! Ты смог всех переубедить», и мы едем домой. Помню только разговор за ужином, мама сказала, что я смогу ходить в обычную школу уже через неделю потому, что осталось заполнить совсем немного документов, а всё остальное предоставят психологи и директор прошлой. «Прямо, как раньше», – подумал я с улыбкой, которая стояла лишь в голове. Я должен был радоваться, но всё это почему-то для меня казалось лишь сном, который вот-вот придётся покинуть. Казалось, будто через неделю изменится только мнение врачей, и я буду ходить в прежнюю, специализированную школу, которую так не любил. Будто это всего лишь их пранк, которым они пытаются поднять мне настроение.
Старую школу я не любил не из-за программы или учителей и даже, не потому, что не любил учиться, всё намного проще: рядом с другими инвалидами я не считал себя подобным им потому, что не был слепым с самого начала. Я родился обычным ребенком с плохим зрением, а потом оно стало ухудшаться, и в итоге всё дошло до того, что я ослеп. Но сердцем я чувствовал, что это подстава, что этого не должно было произойти. Ведь я не такой.
Глава 1
Первый раз в одиннадцатый класс
Наступил долгожданный первый день слепого в обычной школе, который все считаные дни казался лишь сказкой или пранком от врачей. Уильям так и ждал, что кто-то вот-вот выпрыгнет из кустов с видеокамерой и будет смеяться со словами: «А-а-а, повёлся! А это был пранк!» Но этого не случилось, и первый день поистине оказался первым. Точнее, первый хороший, ведь рано утром он не проснулся от очередного, так и норовящего забрать все последние нервы, кошмара.
С десяти лет его мучили кошмары, начиная от «ужасной жизни слепого» и заканчивая смертью близких. Они пытали его каждую ночь, без отдыха, даже не жалея бедного мальчика, и такие кошмары становились всё хуже и хуже для восприятия.
Уильям проснулся за два часа до начала уроков со странным предчувствием из-за отсутствия кошмара. Но благо эти пара часов пролетели быстро, как и странное предчувствие, затаившееся где-то на дне. Хоть школа и была недалеко, мать решила сопроводить Уильяма в первый день, чтобы тот не потерялся. Само здание он не видел, но на ощупь понимал, что оно очень отличается от прежнего. Сразу, на входе, его облепили сотни удивлённых глаз, а охранник даже подошёл уточнить, не ошибся ли тот. Не ошибся. И не заблудился, хотя и зашёл в нужный кабинет ровно со звонком. Даже при таком раскладе (удивлении и недопонимании со стороны) Уильям чувствовал себя в своей тарелке, будто там он и должен был быть с самого начала.
Первым делом, при входе в кабинет, Уильям услышал слегка хрипловатый, низкий женский голос, пересчитывающий учащихся, но затихший при скрипе двери. В этот момент он почувствовал на себе чьи-то взгляды и недопонимание.
– А вот, кстати, и он, – после этих слов Уильям почувствовал, как учитель указывает на него, а в кабинете наступила резкая, гробовая тишина. – Очень надеюсь, что Уильям вольётся в наш дружный коллектив.
Из класса послышались перешёптывания и циничные насмешки, но Уильям выдержал даже их.
– Второе необычное имя в школе, да ещё и в одном классе, – пробубнила учительница себе под нос весьма громко, будто того и добивалась, чтобы все услышали. После чего как-то коряво записала нового ученика. Уильям поправил лямку рюкзака, неуверенно покрутил головой, словно искал куда сесть, а затем прошёл к задним партам и молча уселся за одну из них. По его логике, на передних рядах должны быть те, кто хуже видит, а Уильям не видел вообще, потому-то и не нуждался сидеть впереди всех.
– Уильям Мюллер – с одной «л» или с двумя? – незаинтересованно уточнила учительница.
– С двумя, – сухо, будто отвечая ей её же монетой, и даже немного грубо произнёс парень.
Тут, откуда не возьмись, послышался недовольный шёпот рядом сидящего, который был намного грубее:
–Хэй, Меллер*, смотри, куда садишься.
Уильяма смутило больше не то, что ему сказали «смотреть», а то, как исковеркали его фамилию.
– Мюллер, вообще-то, – таким же шёпотом ответил Уильям, стараясь и сохранять спокойствие, и выразить недовольство.
– Да мне насрать, – явно раздражённей отозвался сосед. Уильяму не хотелось ни с кем ссорится, особенно, в первый день, но какой-то грубый, мужской голос словно только этого и ждал. – Чтоб на перемене, раз и навсегда, мигрировал отсюда, а не то отправишься обратно в свою школу для калек, понял? – как бы более угрожающе выделил последнее слово незнакомец. Слепой молча кивнул, хоть и с опаской. – Вот и умница.
* Меллер – конфеты со вкусом шоколада.
Для новенького это был один из самых напряжённых уроков, который прошёл на удивление быстро. Как только прозвенел звонок, и все стали