– И на хрена мне такие подарочки? – с возрастающим раздражением произнес Виктор. Потом проследил взглядом направление уходящей в сумрак коридора струны…
– Ну ни фига себе!
Он подошел к входной двери. В трехмиллиметровой стальной пластине, намертво всаженный в нее до середины, торчал ребристый штырь из неизвестного металла.
– И что прикажешь теперь с тобой делать? – задумчиво спросил Виктор. – Дверь за две штуки баксов автогеном взрезать?
Штырь собеседником оказался неважным.
Виктор помедитировал на него с полминуты, потом плюнул и совсем уже собрался было идти спать, оставив это дело на совести тех, кто должен был приехать за ним «завтра в восемь утра», как неожиданно в голову ему пришла одна мысль.
Он вернулся к кровати и осторожно взял в руки донельзя функциональный… как его там по-японски? Ниндзя-то?
Две черные «кнопки», которые Александра назвала мэнуки, находились под оплеткой рукояти. Одна из них была выполнена в форме знакомого дракона, сжимающего в лапе круглую жемчужину. Другая – в виде эмблемы. Черный знак инь-ян, пробитый прямым японским мечом.
Виктор закусил губу.
Воспоминания были слишком свежими. И слишком много сил он приложил для того, чтобы забить их как можно глубже, в самые далекие уголки памяти. И как можно реже доставать их оттуда. Потому что избавиться от них, похоже, было делом безнадежным.
– Значит, гэндзицу-рю, говоришь… Эмблема древней Школы. Понятно…
Он зажмурился и тряхнул головой. Да, точно, один в один.
Такие же символы он видел на теле Стаса.
Гэндзицу-рю.
Самая древняя Школа ниндзя…
Интересно, выпендривался Стас, делая себе наколку в виде символа утраченной Школы, или же она появилась на его теле неслучайно? Н-да… Вопросы, вопросы – и ни единого намека на ответ.
– А ты ожидал чего-то другого? – горько усмехнулся Виктор. – В то же болото, Витя. В то самое болото завтра с утра – шагом марш!
Он легонько провел подушечкой большого пальца по дракону на рукояти меча, но, помятуя недавний опыт, нажимать не стал.
– Выстрелы, говоришь? Хорошо, Саша, верю на слово.
Виктор осторожно дотронулся до троса, уходящего в темноту.
– Вот все-таки Сашенька сука, – задумчиво произнес он. – Типа, на тебе, любимый, мину, разбирай, осваивай… Японская якудза-то, может, и не против заполучить секрет полной отмороженности. Но при этом, если я ненароком проткну себя этой хреновиной, завтра в восемь утра никто под дверью в истерике биться не будет.
Штырь по прежнему торчал во входной двери. Виктор изо всех сил ухватился за рукоять двумя руками и нажал на вторую «кнопку».
Его с чудовищной силой дернуло вперед и протащило с метр по полу, но он ценой огромного усилия все же смог устоять и не воткнуться носом в паркет.
С