– Ну что, ниндзя, – тихо сказал он, – ничего не скажешь, нормально ты наших погранцов под цугундер подставил. И понтов в тебе, говорят, как дерьма в параше. Пришло время то дерьмо слить маленько.
Замок наручников тихо щелкнул, металлические браслеты распались. Следом за ними загрохотал камерный замок ближайшей двери, отпираемый другим, намного большим ключом.
– С новосельем, – хмыкнул конвоир.
Из дверного проема пахнуло тяжелым, ни с чем не сравнимым тюремным духом, замешанным на запахе дешевого курева, несвежего белья и разгоряченных духотой потных человеческих тел, дышащих остатками воздуха, многократно прогнанными через лёгкие.
Но сильнее всего было другое.
Ощущение намерения тех, кто сейчас находился в камере.
Виктор шагнул вперед. Сзади громыхнул замок, повинуясь повороту железного ключа, похожего на небольшой зазубренный топорик.
Виктор огляделся.
Комната площадью метров двадцать. Темно-зеленые стены, покрытые неровной штукатуркой, смахивающей на поверхность рашпиля с плохо замытыми темными пятнами въевшейся крови. Справа раковина и унитаз с надколотым краем. Прямо – вмурованный в пол металлический стол-«дубок» с деревянной столешницей. Вдоль стен расположены четыре шконки – нары, сваренные из металлических полос.
За столом сидели двое и резались в карты, ожесточенно грызя мундштуки зажатых в зубах сигарет. Еще двое лежали на «шконках», лениво переговариваясь между собой и тоже пуская в потолок сизые клубы сигаретного дыма. Распахнутое окно, заваренное частыми железными полосами на манер жалюзи, проветриванию помещения не способствовало, отчего в дымовой завесе фигуры людей казались слегка размытыми и нереальными. Виктор лишь разобрал, что обитатели камеры отличаются габаритным телосложением и обильной волосатостью полуобнаженных мускулистых торсов.
Он задержал дыхание. Впускать в себя витающую в воздухе гадость не хотелось ни под каким видом.
Появление нового персонажа среди старожилов не вызвало никакой реакции. Игравшие по-прежнему метали карты, лежавшие продолжали переговариваться между собой.
Виктор расслабил плечи и закрыл глаза, мысленно переводя организм в режим ограниченного потребления кислорода. Если не двигаться, в таком состоянии можно пробыть до десяти минут. Но он был уверен: все решится гораздо быстрее. Намерение людей было очевидным. Сейчас они лишь играли прелюдию перед основным действием. Ради которого они здесь и находились.
Постепенно шум в камере сошел на нет. Подобной реакции на свое присутствие ее обитатели еще не видели.
Не открывая глаз, Виктор видел, как игроки, недоуменно переглянувшись, медленно положили карты на стол и уставились на него. В углу рта одного из лежавших на «шконке» повис тлеющий «бычок», грозя сорваться и упасть за шиворот просторной борцовской майки.
– Смотри-ка,