– Ральф… его пенис… – пролепетала она.
– Я же сказал, не обращай внимания, – раздраженно прошипел муж.
– Не могу, – ошеломленно охнула женщина, – он… он ест мои кукурузные хлопья!
В его репертуаре было много подобных историй. Тоби работал на банкетах, крестинах, свадьбах, юбилеях. И все время учился.
Иногда у него бывало по пять-шесть выступлений в день в крохотных кинотеатрах с пышными названиями. Но Тоби не сдавался. Наконец он понял самое главное: можно до конца дней играть в маленьких городишках и убогих заведениях, оставаясь неизвестным и непризнанным. Нужно было что-то предпринять. Но проблема неожиданно решилась сама собой.
В холодное декабрьское воскресенье сорок первого года Тоби выступал в нью-йоркском театре «Дьюи» на Четырнадцатой улице. В программе было восемь номеров, и в обязанности Тоби входило их объявлять. Первое шоу прошло хорошо, но во время второго, когда Тоби представил публике «Летающих Каназава», семью японских акробатов, публика засвистела и затопала ногами. Тоби поспешно ретировался за кулисы.
– Какого дьявола они вопят? – удивился он.
– Ты что, не слышал? Япошки несколько часов назад бомбили Перл-Харбор, – объяснил кто-то.
– Ну и что? – удивился Тоби. – Взгляните на этих парней. Классно работают!
На следующем представлении, когда наступила очередь акробатов, Тоби вышел на арену и объявил:
– Леди и джентльмены! Имею честь представить вам группу известных акробатов, только что приехавших из Манилы, – «Летающие Филиппинцы»!
Но как только зрители увидели японцев, тут же начали шикать. Потом Тоби поочередно представлял японцев как «Счастливых гавайцев», «Сумасшедших монголов» и даже «Порхающих эскимосов». Но выручить их так и не удалось. Более того, он, как выяснилось, не смог спасти даже себя: позвонив вечером отцу, Тоби узнал, что дома его ждет повестка в армию. Шесть недель спустя его призвали.
В тот день, когда Тоби приводили к присяге, в висках стучало так, что он с трудом выговаривал слова.
Приступы головной боли повторялись все чаще, и маленькая Жозефина чувствовала себя так, словно кто-то огромными ручищами безжалостно стискивал череп, но старалась не плакать, потому что это раздражало мать. Миссис Цински открыла для себя религию. В глубине души она всегда чувствовала, что каким-то образом вместе с Жозефиной повинна в смерти мужа. Как-то днем она попала в молитвенный дом на религиозное собрание и услышала гневные обличения проповедника.
– Все вы тонете в грязи и пороках! Господь Бог, который держит вас над адской пропастью, как неких мерзких насекомых над огнем, отвергает столь гнусные создания. Вы висите на тонкой нити, проклятые