– Да так… – неопределенно махнула рукой Полянская и, не обращая внимания на Аньку, стала стаскивать с волос резинку. Волосы у Златы были длинные, прямые и блестящие, цвета спелого колоса. Никакой челки она с роду не носила, даже в детстве, зачесывала волосы назад и оставляла открытым высокий лоб. У нее были огромные, как блюдца, глаза, ярко-голубого цвета, под опушкой темных ресниц, брови полудугой, небольшой, аккуратно вылепленный носик с едва заметной россыпью веснушек и красиво очерченные губы, яркие, сочные, как вишни. Злата Полянская была красива, красива той простой, настоящей, славянской красотой, без изяществ, изысканности или утонченности, коей так славится наша раса.
Анька с некоторым подозрением посмотрела на нее, но настаивать не стала. Вместо этого подошла к шкафу, отворила створку и стала искать пижаму. Кровать пришлось расстилать Злате, впрочем, она привыкла к подобным выходкам родственницы. Пока Анька переодевалась, девушка приготовила постель, а потом быстренько и сама переоделась в кружевную ночную сорочку из тончайшего батиста.
– Красиво, – не могла не заметить Аня. – Но мне кажется, в ночных рубашках не совсем удобно спать! Вечно они задираются едва ли не до горла.
– Мне нормально. Я не люблю пижамы, особенно со штанишками, – осадила ее Полянская и, нырнув под одеяло, пододвинулась к стенке. – Анька, я надеюсь, ты не храпишь?
– Златка, сейчас ты у меня получишь!
С самого детства они не могли обойтись без колкостей в общении друг с другом, да что там без колкостей, в детстве они и подраться могли. И сейчас, став взрослыми, избавиться от старых привычек не спешили. Злата засмеялась и отвернулась, а Аня погасила свет и тоже легла. Какое-то время они еще хихикали и шептались и слышали, что маменьки тоже не спят за стеной, негромко о чем-то переговариваются, тяжело вздыхают, ворочаясь с боку на бок так, что диван под ними жалобно поскрипывает, а потом и не заметили, как уснули. А проснулась Злата среди ночи от элементарного желания сходить в туалет. Вот так и знала: чай на ночь, да еще в таком количестве, это лишнее. Теперь вот придется выходить на улицу, туалета в доме нет. Осторожно перебравшись через безмятежно похрапывающую Аньку, Полянская сунула ноги в комнатные тапочки, набросила на плечи пуховый платок покойной бабушки и, стараясь производить как можно меньше шума, двинулась на ощупь к выходу. Свет в доме зажигать не стала, включила только в коридоре. Поежившись от ночной прохлады, девушка прошлепала по двору к калитке и вышла на огород, где был туалет. Ночь была светлой и тихой. Неяркий свет далеких звезд рассеивал темноту, а в дубраве, за огородами, заливался трелью соловей. Злата, сделав свои дела, не торопилась уходить, сидела, подперев рукой щеку, и слушала…
Но внезапно тишину прорезал приглушенный рокот работающего трактора. И он все приближался…
Девушка вышла из туалета и огляделась, не понимая, откуда доносится звук. Сначала она почему-то решила, что трактор едет по дороге,