История борьбы Московского государства с Польско-Литовским. 1462–1508. Г. Ф. Карпов

собираться и 10 июля выступили из своего города; 12 июля к ним приехали и послы, ездившие к великому князю и отпущенные им из Торжка, а с ними боярин Кузьма Коробьин с 150 человек. Коробьин говорил: «Великий князь в Петров день был в Торжке, а на вторую неделю быть ему в Русе, и вы бы, по его наказу, выступали в Ильин день (20 июля), или не более, как неделю спустя». Но псковитяне в этот же самый день (12 июля) начали воевать Новгородские волости.

      До сих пор мы имели источником для описания ссоры Новгорода с великим князем московские официальные бумаги и летописи Псковскую и Московскую. В Новгородских же летописях ничего не говорится об этих предшествующих войне событиях. Если не утрачены вполне в Новгородских летописях известия их об этой войне, то описание собственно события войны, помещенное в летописи, носящей название Новгородской четвертой⁵³, начинается именно так, как мог описывать их новгородец. В этой летописи вся причина войны выставляется только гневом великого князя, а почему этот гнев появился, новгородцу было трудно объяснить самому себе, так как то, что вызвало гнев, это совершалось постоянно в Новгороде и естественно выходило из всего устройства общественной его жизни. Но описание Новгородской летописи подтверждает то, что говорят Московские летописи о внутреннем состоянии Новгорода в это время, т. е. что там все были в ссоре и каждый действовал так, как думал. Так, когда новгородцам нужно было защищать самих себя от наступавших на них врагов, то нареченный новгородский архиепископ приказал своему полку, чтобы он сражался только с псковитянами, а на войско великого князя рук не поднимал бы. В Московской летописи говорится, что новгородское войско было составлено из плотников, гончаров и тому подобных лиц, которые от своего рожденья на лошади не бывали, но теперь были выгнаны на войну силой. Новгородская же летопись подтверждает это тем, что рассказывает, как во время битвы эти ремесленники стали кричать выгнавшим их: «Я человек молодой, испотерялся конем и доспехами». Таково было состояние Новгорода в то время, когда нужно было воевать; но лица, затеявшие все это дело, надеялись на короля Казимира. К нему был отправлен посол с известием, что пришло время исполнить договор, и король садился бы на коня для защиты Новгорода. Этот посол поехал в объезд через Ливонию, но должен был возвратиться назад, потому что Магистр не дал пути через свои земли в Литву. Между тем московские войска шли беспрепятственно по Новгородским землям, опустошая все на пути. Лето было жаркое, болота просохли, и поэтому не мешали движениям москвичей. Передние войска, под начальством князя Холмского и Федора Давидовича, дошли до Русы, сожгли город и опустошили окрестные места. Отсюда они пошли к Коростыню. Здесь, на берег Ильменя, высадились новгородцы и тихонько подошли к станам московских войск, но сторожа предупредили вовремя, и войска успели вооружиться, бросились на новгородцев, разбили их и многих захватили в плен. У пленных обрезали носы и губы и в таком виде отпускали в Новгород, доспехи с пленных снимали,