Марселла замедляется и начинает зевать. Вскакиваю на ноги, подхватываю свою дочку и, кивнув в сторону клубка из детей, говорю Дексу:
– Наслаждайся, приятель.
Одними губами он мне отвечает:
– Поцелуй меня в зад.
– Люблю тебя, bambinaia (в переводе с итал. «няня»).
Когда мы с Марселлой добираемся до ванной комнаты, она уже пускает слюнки на моем плече. Моя маленькая воительница утомилась от боя с девятилетками, и ее сну даже не мешает шум на заднем дворе, когда дети выходят жарить зефир с Дексом. На стульчике висит ее платьишко, которое Марси сама выбрала для встречи с Лесли. Поцеловав дочку в лобик, сама ухожу спать.
– Ты поставил салат в холодильник? – спрашиваю я, измеряя шагами кухню.
Марси сидит на столешнице и грызет яблоко, Оливер, проснувшийся в семь утра после всей вчерашней суматохи, глядит в окно и караулит Лесли. Декс, нарезая фрукт Марселле, водит глазами из стороны в сторону в такт моим шагам.
– Прекрати, у Марси скоро голова закружится, – ворчит Декстер.
Услышав свое имя, дочка смотрит то на своего любимого няня, то на меня. На свою маму она глядит дольше, откладывает яблоко и говорит:
– Пальчик, мама.
Смотрю на свою руку и понимаю, что забыла надеть свой протез. Бегу в свою комнату за фалангой, и именно в этот момент раздается радостный визг Оливера. Слышу хлопок двери и легкие торопливые шаги. Ладошки потеют, словно мне не двадцать лет, словно я не пережила сложную беременность, смерть мамы и побег. Декс с Марселлой на руках заходит ко мне. Дочка упрямо извивается, желая побыстрее увидеть гостью.
– Piccolina, тебя ждут, – говорит он, но я вижу в его глазах теплоту и поддержку.
Кивнув, нерешительно иду к выходу. На лестнице стоит моя Лесли, моя защитница и вторая мама. Оливер обнимает ее за талию и тараторит, рассказывая ей все накопившиеся новости. Лесли гладит его каштановые волосы, а по щекам струятся слезы. Я и забыла, какая она красивая – частичка света из моего прошлого. Она не накрашена, но выглядит безупречно в простых расклешенных джинсах и дутой зеленой куртке. Лесли поднимает глаза и видит меня. Всхлипнув, бегу в ее объятия. Моя дорогая подруга начинает плакать навзрыд. Оли бормочет, что мы его душим и отходит, а я лишь крепче обнимаю Лесли.
– Боже мой, куколка, почему ты такая худая? – женщина ощупывает мой зад, убеждаясь в правдивости своих слов, а затем доходит и до волос. Хриплый вздох вырывается из ее рта. – А волосы где?
Лесли продолжает щупать меня, бормоча что-то о моих выпирающих костях. Не знаю, сколько мы стоим так. Каждая секунда в объятиях Лесли склеивает мое разбитое сердце,