Всеголод. Антон Мамон

господин Осокин, вернемся к разговору о телохранителе.

      – Вот еще! – усмехнулся я. – Не нужна мне охрана! Кого, черт возьми, я должен бояться?

      Очаровательная наивность. Обескураживающая простота. Теперь же, сидя запертым в тесном подвале без окон и туалета, я кажусь себе выдающимся глупцом! И на кой было упираться? Окажись я капельку дальновиднее – не пришлось бы плакаться дневнику и сходить с ума потихоньку…

      ***

      Тяжелая железная дверь зарычала и распахнулась. В бункер, где насильно держали Севу, вошел коренастый черноглазый мужчина. Молча подтащив стул, он уселся напротив пленника и украдкой взглянул на его записи.

      – Ну что, надеюсь, там формула с расшифровкой, как мы просили? – бодро начал похититель.

      – Мой ответ – по-прежнему «нет». Всего лишь краткое изложение моей истории, ничего больше. Писал от скуки, а над вашей просьбой даже не задумался, – издевательски пожал плечами Осокин.

      – Знаешь, с тобой тут цацкаются лишь из уважения. Но я и мои коллеги умеем по-другому. Поверь, новый стиль общения тебе не понравится. – Здоровяк демонстративно хрустнул пальцами.

      – Послушайте, мы же не в фильме «Заложница»! Что, к слову, жаль – замечательное кино! Лиам Нисон просто красавчик, вам так не кажется?

      – Хватит зубы заговаривать, кретин! – Незнакомец шарахнул кулаком по столу. – Лучше напиши чертову формулу, и, даю слово, тебя не обидят! Пересидишь смуту, а после – уйдешь. А заартачишься – уф, туго тебе придется!

      – Можете сломать мне каждый палец по очереди, но формулы не дождетесь, это моя принципиальная позиция. Слишком много работы проделано, слишком грандиозным вышел результат. Жизнь одного человека – ничто в сравнении с данным открытием, и плевать, если эта жизнь – моя… – Сева скучающе опустил подбородок на подставку из рук.

      – Но почему? Откуда эта принципиальность? Если дело в деньгах, только скажи, мы утроим любой из твоих гонораров.