Племянник рыбака, мальчик лет семи, заслуживает упоминания, как самый отчаянный богохульник среди всех мальчишек, с которыми я встречался за время своего путешествия. Он ругал своего старого дядю всеми существующими на свете мерзкими прозвищами только за то, что тот не помог ему перебраться через канаву. В то время как он самозабвенно на все лады упражнялся в склонениях и временах глаголов испанского языка, его дядя спокойно рыбачил, при каждом удобном случае обмениваясь с племянником подобными любезностями. Наконец богатый словарный запас мальчишки истощился, мальчишка убежал, но вскоре вернулся с букетом цветов и с улыбкой невинного ангела вручил их мне. Я вспомнил, что за несколько лет до этого видел такие же цветы на берегу реки дальше. Пришлось спросить юного пирата, почему он принес их мне.
– Не знаю, мне просто захотелось сделать это, – сказал он.
Я подумал что независимо от причин, которые побудили дикого мальчика пампасов проявить такую любезность, они должны быть достаточно вескими.
Вскоре после этого «Спрей» отплыл в Монтевидео, куда он прибыл на следующий день и где был встречен таким огромным количеством пароходных гудков, что я даже почувствовал себя неловко и жалел, что не приехал незаметно. Путешествие в одиночку, к тому же такое далекое, возможно, показалось уругвайцам чем-то сродни подвигу, достойному соответствующего признания; но так много еще всего было впереди, столько трудностей, что любые проявления восторгов в те дни мне показались, мягко говоря, преждевременными.
Едва «Спрей» отдал якорь в Монтевидео, как я получил послание от представителей почтового пароходства «Ройял Мейл Стимшип Компани», господ Хемфри, что они в доке совершенно бесплатно отремонтируют шлюп. Кроме того, они передали мне двадцать фунтов стерлингов и обещали оказать еще ряд услуг. В Монтевидео специалисты постарались придать «Спрею» полную гидроизоляцию. Плотники починил киль и отремонтировали плоскодонку, раскрасив ее так, что я с трудом отличил ее от бабочки.
Рождество 1895 года «Спрей» встретил полностью переоборудованным, на нем даже появилась чудесная самодельная печка, которую смастерили из большой железной бочки, проделав в ней отверстия – это обеспечивало отличную тягу. Скажу честно, печкой это изобретение можно было назвать только из вежливости. Это было постоянно голодное существо, пожирающее даже зеленое дерево; в холодные и дождливые