Никос, не задумываясь над причиной Збышева смеха, с готовностью загоготал над его красными ушами, громким хрюком и аплодисментами Антоши.
«М-да, – подумала Нина, отпивая сок маленькими глотками, синими глазами поверх стакана наблюдая, как Збыш сморкается в огромный клетчатый носовой платок, – как пить дать – иностранцы. Только иностранцы могут так непринужденно хрюкать и сморкаться».
Збыш действительно громко высморкался, утер слезы, проговорил шепотом: «Курватдинов» и снова затрясся всем телом, пряча красноухо-красногубое лицо руками.
– Кто хоть немного ориентируется по-польскему…
(Негромкий голос, ударение смещено на предпоследний слог – все поляки так делают).
Никос, сотрясаясь от приступов смеха, ткнулся лбом в край стола.
– Мы дураки, – с трудом выговорил он сквозь сип и шип. – Мы с тобой как два дурака…
– Какие славные ребятишки, – сказала длинная Вера, превосходно ощущая себя в новом светло-зеленом безрукавном платье, высоко оголявшем ее загорелые руки и ноги. – Посмотри, Чешир, какие они гладенькие и чистенькие – наверное, шведы.
Чешир посмотрел на сползающих под стол приятелей, усилил благосклонную, никогда не исчезающую с лица улыбку, и вернулся к ореховому пирожному в своей правой руке.
– Это не шведы, – промурчал он и осторожно, стараясь не обсыпать орешки, доел пирожное, заставив Веру еще пару минут в нетерпении морщить нос, ожидая продолжения.
– Это не шведы,– повторил он, тщательно отирая платочком уголки рта и улыбкой выражая немыслимое довольство жизнью («Не человек, а одна улыбка – Чеширский кот какой-то»,– подумал Череп у себя за колонной и попал в точку).– Эти зайцы – поляк с греком, я видел их в иностранном деканате. Художники, будут соседями Еврея.
– Великолепно, – хмыкнула Вера.
– Столько травки, да еще водка – вы с ума сошли, мы же улетим! – театрально заломил руки Антоша, розовея под провоцирующим взглядом Микки.
– Приколись, Кальян сделает плов с анашой, – радостно сообщила Ада, от «оливье» переходя к большому зеленому яблоку.
Антоша вспыхнул. Микки взглянул на него ласковыми блестящими глазами – абсолютно черными и круглыми – и сказал тепло и сладко, мягко растягивая слова:
– Даже представить страшно, Антоша, чем может закончиться этот вечер. А завтра лететь в Индию. Труба, я понял, что нужно привезти тебе в подарок! Есть такие культовые глиняные статуэтки в форме э.., – Микки в притворном замешательстве прикрыл ладонью рот (глаза радостно блестели), – в виде женской этой самой, на букву «п»… Ах! Но, может быть, тебе лучше мужского, на букву «х»?
Антоша не знал, куда девать глаза. Во взгляде Микки было столько дьявольского простодушия! Ада улыбалась все шире, шире…
«Издеваются, гады, – подумал Антоша, начиная злиться.– Ну, ничего, я им устрою».
Ослабевшие от смеха Збыш с Никосом