Он бы никогда не сообразил, вручную перетащить кресло через порожек. Да и ножки у ахтов совсем слабые. Вот и ёрзал в дверях, протягивая Башмаку какой-то клочок бумаги.
– Возьми хозяин, – жалобно мычал ахт. – Тебе хозяин Тапок передать велел. Я ему еду носил. Я ему сено спать носил. Он ел, на сено спать ложился, тебе бумажку передавал. Возьми.
Так это же служитель при изоляторе, сообразил Башмак. Он встал, забрал у ахта мятый листок.
– Вали отсюда, – сказал он и рассмотрел, что ему принёс безмозглый.
Это была карта. Карта, на которой кто-то нарисовал пунктиром проход через зыбучие пески к Ободу Колеса.
***
Дорогу на Главную Станцию Аня помнила хорошо. Когда она была совсем маленькой, дед боялся оставлять её дома одну и таскал с собой в рюкзаке. Паркинсон был тогда силён и кроме Главной станции ходил в Автопарк, Казарму и Комендатуру. И звали его не Паркинсон, а Ботинок. Жили они в достатке, ни в чём себе не отказывали, даже книжки покупали. Но со временем количество ходок пришлось сократить к одной только Главной Станции. До неё было ближе всего. Если присмотреться, то на горизонте можно различить силуэт Лабораториума с провалившейся крышей. По прямой ерунда, за час можно дойти. Но по прямой ходить нельзя, затянут зыбучие пески, никакие лыжи не помогут. На лыжах можно краешком пробраться, да и то, если совсем уж другого пути нет.
Аня скинула с плеч рюкзак и уселась на него, тяжело дыша. Она знала, что идти ей будет трудно, но не представляла, что это будет невыносимо тяжело. Она не прошла и половины пути, а неокрепшие ноги уже тряслись как у Паркинсона, сердце молотилось в груди так, что казалось, хочет выпрыгнуть через горло, а в голове как будто стучали молотки. А ведь сейчас она несла пустой рюкзак, в нём была только бутылка с водой. Аня с ужасом подумала о том, как пойдёт обратно с грузом. Если вообще дойдёт до Главной Станции. Ей захотелось заплакать, поэтому она встала и пошла.
Неудобные сапожки, предназначенные для сидения в кресле, а не для ходьбы, вязли в песке по щиколотку и каждый шаг приходилось делать с большим усилием. Начинало смеркаться. Аня планировала переночевать на Главной Станции, а теперь получалось, что спать ей придётся в пустыне. Ночью в пустыне очень холодно и могут появиться песчаные волки. Ни оружия, ни тёплых вещей, ни спального мешка у Ани не было. Не сделав и десятка шагов, она снова без сил упала на колени. Губы сами зашептали молитву:
– Колесо Изначальное, укажи мне Путь.
Минуй меня Ободом своим,
Не лиши меня тени своей и проложи колею.
Пусть будет смазана Ось твоя,
Пусть не коснётся тебя Ржавь,
Пусть будут крепки Спицы твои.
И избавь нас от Гнева Твоего…
Аня помолчала, слушая шорох ветра в дюнах. Она открыла глаза и увидела, что косые лучи заходящего солнца очень чётко тёмными пятнами обозначили места, где залегали зыбучие пески. А между ними светлой ниточкой тянулась тропинка туда, к горизонту, к Главной Станции.
– Хвала