На Сонину расслабленную ладонь опустилась мамина теплая рука. Вопреки всякой логике, от этого прикосновения ей сделалось спокойнее.
Соня сосредоточилась на тактильных ощущениях. И вдруг – боль! В запястье вонзился десяток колышков. Она от неожиданности дернула рукой – раскрыла себя. Однако вырваться не удалось, потому что папа вдавил ее локоть в кровать.
– Смотри, кто проснулся! – промурлыкала мама дяде Антону. – Так и знала, что паршивка куда-то дела мясо. Ну, солнышко, тебе мама не рассказывала сказку про любопытную мышку, которая первой попала в мышеловку?
Соня наконец разглядела, где оказалась ее правая рука. Кисть исчезала внутри большой чаши, сработанной из золота и двух человеческих черепов. Одна пара челюстей с остро заточенными зубами смыкалась на ее запястье, другая – на мамином. Их сомкнутые ладони лежали внутри. Сама чаша, занимавшая пространство черепных коробок, разделялась надвое перегородкой. В ближней к Соне половине медленно поднималась алая кровь. Ее кровь. Другая уже наполнилась белой маслянистой жидкостью из маминых вен.
Соня снова дернула рукой, но не вырвалась – лишь сильнее разодрала запястье. Одна густая, плотная белая капля попала на красную половину чаши и плавала в алом, подобно лепестку розы.
«Вот и ангина, – подумала Соня, – только белый гной засел не в горле».
– У вас не получится, – прошипела она. – Душа останется со мной! Я знаю о правиле трех «эс» и перестану бояться! – Несмотря на ее слова, сердце лупило по ребрам как бешеное. Страх нелегко усмирить силой воли.
Папа покачал головой.
– Ты умная девочка, но не выйдет. После такого стресса душе нужны месяцы, чтобы оправиться. Давай объясню.
Он нашел в одеяле один из светящихся браслетов.
– Милая штучка. Представь, что это твоя душа. Страх надломил ее там и тут. Изменил ее свойства. В крови плавают сгустки боли. Если сказать тайное слово, они станут белыми, как у нас. Такое сразу не пройдет, даже если посадить тебя на транквилизаторы. Поняла?
Соня изучала его спокойное лицо, отражающее сдержанное любопытство. С такими эмоциями ученый смотрит на лабораторную мышку. Кочевница была права: он легко переносит бессмертие. Легко, как самая последняя бездушная мразь.
– Чувствуешь, как твоя личность деформируется? Скоро все кончится.
У Сони екнуло сердце. Неужели она забудет саму себя даже прежде, чем потеряет тело? Осталась ли еще любовь к маме, свету, жизни? К соцсетям, в конце концов…
В голове метались странные белые вспышки. Чужие воспоминания – лошади, золотые бляхи, повозки, жертвоприношения – вспыхивали под один удар сердца и исчезали под второй. Пришлая душа, пока еще ущербная, гуляла по крови, как вирус.
Соне пришла на ум фраза, сказанная Антоном на свадьбе: «…если