– Уилл, отстегни брата, – велел Питер, сын Салли. – Не сиди как перед телевизором.
Старший мальчик, удивительно похожий на отца в том же возрасте, исполнил приказ, но лицо у него было задумчивое, словно ему поручили непосильную задачу. Если старший Уилл, а младший Энди, оставался средний; он глазел на Салли с нескрываемым изумлением, и в ноздре его в такт дыханию пульсировал пузырь сопли. Салли догадался, что мальчику его вид – с ног до головы в грязи – кажется странным.
Когда Энди передали вперед, Шарлотта устало обратилась к среднему сыну:
– Сядь в кресло брата, Шлёпа. Или ты думаешь, туда дедушка сядет?
– Это кресло для малышей, – нахмурился мальчик.
– Давай я сяду. – Старший мальчик со вздохом отстегнул ремень.
Средний оживился:
– Мама сказала мне! Мама сказала мне! – И с силой стукнул старшего брата, когда Уилл попытался сесть в кресло, куда явно не помещался. Средний брат угодил старшему кулаком прямо в переносицу, на глаза Уилла навернулись слезы, а Шлёпа, не мешкая, забрался в кресло и со злорадной ухмылкой уставился на него. К удивлению Салли, обиженный даже не попытался отомстить.
Салли втиснулся на образовавшееся свободное место и, осторожно маневрируя ногой в ограниченном пространстве, согнул ее в колене. Интересно, как на самом деле зовут Шлёпу, подумал он. Наверное, как-то созвучно. Он порылся в памяти, но так и не нашел мальчиковых имен, созвучных Шлёпе.
– Шлёпа опять меня стукнул, – сообщил Уилл, ни к кому конкретно не обращаясь. Проверил, не течет ли из носа кровь, и явно огорчился, обнаружив, что не течет. Если бы текла, ему бы, пожалуй, поверили. Шлёпа показал старшему брату костлявый кулачишко и прищурился, точно намекая, что второй удар обеспечит ему желанное доказательство.
– Стукни его в ответ, – предложил сын Салли, выворачивая на дорогу.
Он не обернулся, не пожал отцу руку, ничем не обнаружил, что рад его видеть. Но так уж между ними повелось с тех самых пор, как Питер уехал в колледж – сколько? пятнадцать? двадцать лет назад? Быть может, Питер считает такое отношение воздаянием, простой кармической справедливостью, и, говоря по правде, Салли не стал бы спорить. Он никогда сознательно не игнорировал сына в детстве и уж точно не проехал бы мимо него по шоссе жизни, если бы мальчика потребовалось подвезти. Просто мать мальчика позаботилась о том, чтобы его не требовалось подвозить. Они с Ральфом – Вера вышла за него через год с небольшим после развода с Салли – так прекрасно справлялись с воспитанием Питера, что ему никогда ничего не требовалось, и Салли знал, что Ральф как отец куда лучше него самого. Салли не лез в жизнь сына ради его же блага (по крайней мере, так он себе говорил). И по сей день считал, что поступал не так уж и глупо. Правда, Питер вырос молчуном и ни к чему особенно не стремился, но за него стремилась Вера, а легкий и добродушный нрав Ральфа умерял ее избыточные амбиции,