Ирина рассмеялась.
– Да нет же! В губернской канцелярии!
– А губернская канцелярия тут каким боком? Это та, что в парке?
– Та самая. Нас пустили порепетировать. Там работает мой друг Эмилий Иванович, замечательный человек. Нам репетировать негде, вот он и разрешил у него.
– Эмилий Иванович… – повторил мужчина. – Красиво! Он что, начальник канцелярии? Главный канцелярист?
Ирина рассмеялась – ей было удивительно легко с ним! Ей снова было шестнадцать, мир был прекрасен и удивителен, а впереди – любовь, радость, восторг, и жизнь представлялась яркой рождественской открыткой.
– Нет, просто там никого больше нет. Он один работает, в отделе документов и рукописей. Я вообще предложила, чтобы он оставил нам ключ, ну, чтобы самому не сидеть, но он сказал, что ему нравится.
– Понятно. А из школы ты почему ушла?
– Не было ставки, я работала почасовиком. Я бы осталась, мне нравилась школа. А ты?
– Кручу баранку, сегодня здесь, завтра там. Знаешь, оказывается, наш шарик совсем маленький.
– Дальнобойщик? – догадалась Ирина.
– Он самый. Только из рейса. Я давно хотел найти тебя, адрес узнал еще весной. Не прогонишь?
– Что-то случилось?
– Ничего не случилось. Я вдруг понял, что не хочу домой. Не хочу, и баста. Давай за нас! – Он разлил коньяк по рюмкам.
Выпили.
– Знаешь, Виталик умер.
– Когда? – вскрикнула Ирина.
– В марте. Сердце схватило.
– Он же здоровый был! И не старый.
– Не старый. Шестьдесят шесть, мог еще пожить. Хороший мужик был, царствие ему небесное. Стольких ребят поставил на ноги.
– Он говорил, что мне не хватает спортивной злости, – снова вспомнила Ирина. – Да и мама повторяла: вот если бы танцы или спортивная гимнастика… Ой, я, кажется… – Она прижала ладони к горящим щекам. – За Виталика! Мы страшно гордились, что у нас такой тренер. Он греб за нашу сборную на Олимпийских играх.
– Он был запасным.
– Все равно! Давай! – Она схватила рюмку.
– А не хватит? – Он с улыбкой смотрел на нее.
– Не хватит! Наливай! Господи! Неужели это ты? Глазам своим не верю! Откуда ты свалился?
– За Виталика!
– За Виталика! – Ирина залпом выпила, задохнулась, закрыла рот рукой.
Дельфин, ухмыльнувшись, протянул ей стакан воды:
– Запей!
– У тебя глаза… синие! С ума сойти, какие у тебя глаза! Я же все помню! Почему ты меня тогда не поцеловал?
– Я боялся дотронуться до тебя. Теперь жалею.
Она вдруг всхлипнула и закрыла лицо руками.
– Не хочу! Двадцать лет! Не было ничего! Как будто вчера…
– Ну-ну, глупая! – Он притянул ее к себе.
Она извернулась, они стукнулись лбами. Ирина рассмеялась. Поцелуй был как ожог. Она подумала, что у него жесткие губы. И сильные руки. Он поднялся с табурета, рывком поднял Ирину.
– Я так