– У, лукавый! – беззлобно замахнулся уцелевшей рукой, расплылся в улыбке тот, давая тем самым понять, что предложение принято. Тут же рядом возник приставленный к мужу дворовый, который помог накинуть новинку.
– Ну, гость дорогой, доволен или нет? – смотря на то, как Тверд разглядывает подарок, усмехнулся пришелец.
– А дом-то твой как, годится для молодой? Манатками-то одними не упасешься, – удовлетворенный осмотром, задорно поинтересовался визитер. – Не тесна ли горница будет?
– Так зайди да посмотри! – ухмыльнувшись, отвечал дружинник, призывно распахивая двери и приглашая вовнутрь.
– Хороши сенцы, – удовлетворенно крякнул Тверд, попав вовнутрь. – И инструмент хранить, и, если гости нагрянут, разместить, и тепло в доме.
– Негоже гостю дорогому в сенях-то! Ты проходи. Милости просим, – позвал бывший лихой.
Гость не заставил просить дважды и шагнул внутрь, оказавшись в прихожей, жарко обогреваемой боковиной печи. Дальше, уже как печь заканчивалась, отгороженным от всего остального пространства плотной материей был организован бабий кут.
– Ладно скроил все, – удовлетворенно кивнул дружинник, еще раз оглядев внутреннее убранство дома. – А углов-то что клетей; не много ли? – бывавший в гостях лишь короткими набегами рында только теперь получил возможность, не торопясь, осмотреть жилище будущего родственника.
– Так то, как в грядущем, – с достоинством ответил трудовик. – Гляди. Вот – светлица. Сюда хоть и гостей, хоть и стол накрыть, – поучал он, показывая внутреннее убранство большой комнаты с бойницами крохотных окошек, затянутых бычьим пузырем. – Здесь – опочивальня, – завел он визитера в отгороженную стенкой небольшую уютную комнатку, в которой стояла добротно сбитая деревянная кровать.
– Это чего? – пораженно глядя на массивное резное изголовье, поинтересовался визитер.
– Кровать.
– Чего?!
– Кровать, говорю.
– А полати тебе чем не милы? Чем лавка не угодила-то?[14]
– Так тоска от них! Ни повернуться, ни развернуться!
– А места сколько занимает! А как кто придет, так и не рассадишь.
– Так и нечего гостей в опочивальню водить! То для жены с мужем. Все остальные здесь – нежеланные. Вон, тебе, – кивнул он на стоящие по стенкам лавки да расставленные вокруг массивного стола стульцы, – для гостей. Надо сколько, столько и рассадишь.
– А маеты пока сладишь?! – не сдавался дружинник. – А мастерам заплатить?!
– Так не неволит никто, – пожилой человек лишь пожал плечами. – Не хочешь, не плати. Спи себе на полатях. – На этот аргумент его оппонент не нашел что ответить.
– А тут чего? – выйдя в небольшую комнатку, прилепившуюся прямо к предпечью, одной из стенок которой было полотнище, отделявшее женскую половину от всего остального