– Ты пару минут назад утверждал, что у меня есть этот синдром, – сказал я, не отрываясь от написания рапорта.
– Я вижу, что ты устал. Ты не отвечаешь вниманием на внимание со стороны окружающих, – произнёс Боря.
– Это так заметно? – посмеялся я.
– Да, – хором ответили почти все в лётной комнате, за исключением Купера.
Он просто был занят, поэтому в беседе пока не участвовал.
– Я, как бы, занят, мужики.
– Вот видишь! Не я один это заметил, – предостерегающе заявил Чумаков.
У меня вообще сложилось впечатление, что в его теле тоже попаданец. Только со знаниями в области психологии. Зураб закончил с рапортом и решил сходить к товарищу Карлову. Это был помощник начальника школы испытателей по штурманской части.
– И помнишь, ты говорил, что в отпуске не можешь слишком долго отдыхать? – продолжил меня доставать Боря.
Да что он такое говорит! Согласен, что не каждый отпуск я отдыхал как надо – то в одно место съезжу, то в другое, то маршала достану, то с нынешней женой проводил вдвоём зимние ночи во Владимирске. Ну не «таскать» же диван весь месяц на спине?!
– Борь, заканчивай с этой диагностикой и дай рапорт человеку написать, – остановил Швабрин Чумакова, который уже листок взял, чтобы какую-то ерунду записывать.
– Ещё вопрос есть. И он очень важный. Касается стула… – начал спрашивать Боря.
– А мебель тут при чём? – отвлёкся от чая Швабрин.
– Я про пищеварительный стул. Нет у тебя с ним проблем, Сергей? – спросил Чумаков.
Это уже слишком!
– Так, Боря, возьми что-нибудь полезное почитай. Аэродинамику, методику лётных испытаний, да хоть газету «Правда», – настоятельно рекомендовал я Боре под отдельные смешки товарищей.
На этом его сеанс психотерапии был закончен.
В такой обстановке написать нормальный рапорт было весьма сложно, но мы с Зурабом справились. Как раз к моменту его написания и появился в лётной комнате Коля Морозов с недовольным лицом.
– Что, опять самолёт сломали, – иронично заметил он, картинно швырнув картодержатель и планшет на диван рядом с Иваном. – Как так можно?! Что не полёты, так у вас отказ.
– А ты забыл, Николай, что наша будущая работа весьма опасна из-за возможности отказов? – спросил у него Швабрин,
– Ну, кто как умеет летать. У меня, если и случается отказ, то ситуация очень сложная. Всякие там мелкие неисправности, я даже не озвучиваю. Техникам только на земле указываю, что нужно сделать, – надменно произнёс наш мистер «я лучше всех» и с улыбкой посмотрел на меня.
– Ты такой молодец, Коля! – с сарказмом произнёс я.
Продолжения наша беседа не получила. Нас с Купером вызвали в кабинет к заместителю начальника школы по лётной части.
– Разрешите войти? – спросил я
– Сергей и Зураб заходите, – громко сказал Гурцевич, который стоял у окна кабинета.
Когда мы вошли, рапорта тут же положили на стол Мухаметову. Рашид Маратович сидел за столом и просматривал какие-то