Внутри тоже крошево. Не у меня, у Дарьи. Я же успел перегореть, чтобы сейчас испытывать хоть сколько-нибудь сильные эмоции.
У каждого человека есть предел. Мой наступил вчера.
– Сейчас не лучшее время, Даш.
Смягчаю реальность, конечно. Самую малость сглаживаю углы. Наверное, напрасно.
И завтра будет не лучшее. И послезавтра. И через год.
Я не хочу иметь детей от Дарьи. И вряд ли когда-то хотел… Я даже не понял, как она забеременела семь лет назад, ведь мы с ней всегда предохранялись.
– А когда будет лучшее, Никита?! Когда?! Когда мне исполнится шестьдесят, и я физически не смогу зачать?!
Переварив мое откровение, взрывается Даша. Вскакивает с дивана, курсирует взад-вперед, заламывает руки. Уже не походит на светскую львицу, сидевшую в гостиной какие-то пять минут назад.
Намотав несколько кругов, останавливается. Размышляет недолго и в несколько шагов преодолевает разделяющее нас расстояние. Опускается на корточки рядом со мной. Поправляет край сползшего джемпера. Сминает трясущимися пальцами невесомую ткань.
– Скажи, что ты просто устал на работе и завтра передумаешь! И мы попробуем снова! И будем стараться до тех пор, пока у нас не получится! Скажи!
Дарья кричит так громко, что у меня начинает звенеть в ушах. Как будто там поселились дикие обезьяны с африканскими барабанами и в эту секунду исполняют свой популярный обезьяний хит. Нещадно долбит в висках.
Мигрень все-таки берет свое. Надавливает липкими щупальцами на затылок. Перекрывает кровоток. Приколачивает язык к нёбу. Но я с усилием возвращаю себе дар речи, твердо чеканя.
– Я серьезно, Даш. Я не передумаю. Я не готов. Мне нужно заниматься фирмой, уделять достаточно времени Маришке, ездить в больницу к сестре и к отцу, поддерживать мать. Я хочу вернуться к любительскому хоккею, хочу выучить испанский, хочу не думать каждый день о том, какой препарат мне нужно добавить в еду в восемь утра. Тебе, кстати, тоже не помешало бы найти себя прежде, чем заводить ребенка!
Вываливаю на Дарью то, что копилось и зрело очень давно, и замолкаю. Сбрасываю с плеч многотонный груз и одновременно поражаю насмерть супругу. По крайней мере, ее всю колотит мелкая дрожь, а красивое лицо безобразно перекашивает.
По ощущениям, принятие моей позиции занимает вечность. На самом деле – не больше двух или трех секунд.
Осознание. Паника. Детонация. И оглушительное.
– Ты эгоист, Лебедев! Махровый эгоист! Бессердечная самовлюбленная скотина! Это из-за тебя у меня случился выкидыш, и теперь я не могу забеременеть!
Кап. Переполнилась чаша терпения.
Дзинь. Порвалась струна.
Вжух. Смело остатки контроля.
– Хватит, Дарья! Остановись! Перестань перекладывать на меня вину, которую