Вот это да! Это же мой размер.
– Мэллори?
Слышу мамин голос, вдруг вспомнив, что разговариваю с ней по телефону. Я поднимаю мобильник к уху и хриплю:
– Да?
– Что ты делала у гавани? Что-нибудь уронила в песок, да?
Она на мгновение умолкает, потом добавляет:
– Не бабушкины золотые серёжки? Говорила ей, не надо дарить, пока тебе не исполнится восемнадцать!
– Нет, серёжки целы, – говорю я машинально проверяя подарок.
Обе серёжки на месте – у меня в ушах.
– Тогда что ты искала? – настаивает она.
Не знаю, что и ответить. Раньше я не ходила, как лунатик, но другого объяснения сейчас подобрать не могу. Я вся в песке, что произошло за последние шесть часов, не помню. Если рассказать правду, мама забеспокоится. И тогда меня не оставят одну ни на день. Растираю покрытые мурашками руки, а внутри растёт страх.
– Я… ключи искала.
Врать нехорошо. Мама вздыхает.
– Опять подвёл твой любимый брелок? Конечно, это подарок Дженны, но он же сломан! Ты всегда роняешь ключи. Может, его наконец сменить?
– Может, – бормочу я.
Дженна – моя лучшая подруга из Чикаго. Брелок с изображением военно-морского пирса, где мы часто гуляли. Хорошенький, только пластик лопнул, и цепочка приклеена скотчем. Я обещаю, что куплю новый, но не могу. Всё равно, что вычеркнуть из моей жизни Чикаго. И Дженну.
Нет, не смогу.
Вычищая песок из-под ногтей, я глубоко вздыхаю.
– Ладно, мам. Прости, что напугала!
– И ты меня, – переводит дыхание она. – Мы сегодня задержимся. Папа хочет приготовить блюдо завтрашнего дня – «Перчёные ляжки разгонят мурашки».
– Ладно. Буду на связи. Обещаю.
– Да, уж пожалуйста! Если увидишь миссис Джеймс, скажи ей, что всё в порядке. Она так всполошилась.
И я не меньше. У самой руки трясутся.
Я, может быть, и хотела бы узнать, что со мной сегодня приключилось, но боюсь жутко. Неужели, как лунатик, вышла во сне из дома и пошла в гавань? Вот ужас!
Просматриваю остальные сообщения. Папа просто проверяет и напоминает, чтобы закрыла дверь, когда вернусь домой. Эмми спрашивает, не приду ли я к ней в гости с ночёвкой. В другой день я бы с радостью согласилась, но сегодня опасаюсь.
«Прости, заснула», – пишу Эмми.
Маленькие пульсирующие точки на экране сообщают, что она пишет ответ.
«Заснула? Как?»
«Папа дал мне выходной».
Отсылаю сообщение, потом обхожу комнату, выискивая что-нибудь необычное. Дверь закрыта, свет горит, жалюзи опущены. Только вот фотоаппарат… Клянусь, что, вернувшись, я положила его на стол. А теперь он на полу.
Я никогда не кладу фотоаппарат на пол. Он дорогой, и, если с ним что-то случится, на другой у меня нет денег. Подняв его, осматриваю объектив. Трещин нет.
Звякает телефон. Сообщение от Эмми.
«Ого. Впервые. Хочешь погулять?»
Задумавшись, решаю, что