Сила родственных связей может быть объяснена помимо прочих факторов еще и географическими условиями Шотландии. Родовые группы, как правило, были локализованы в пределах одного географического ареала обитания, занимая одну долину, территория которой имела ярко выраженные естественные границы. Осознавая силу родственных связей, историческую, культурную, а также их естественно-природную укорененность, монархи не пытались разрушить эти структуры, а, скорее, использовали для расширения собственного влияния.
В целом шотландские группы довольно легко идентифицировать, поскольку они использовали для самообозначения клановые имена. Это был своеобразный «тест» на родство, в котором имя и фамилия были тождественны в культурном отношении. По источникам сложно проследить размер и состав таких родовых групп, поскольку списки членов клана – очень редкая удача для исследователя. Одним из примеров такой удачи – перечень сорока одного лэрда клана Мюррей среди множества непоименованных рядовых клансменов, все признающие общие обязательства друг перед другом. Их девиз гласил: «один будет всеми, все будут одним». Другим примером является список 227 членов клана Гамильтонов. Однако эти свидетельства, скорее, исключения, как с точки зрения редкости информации, приводимой в них, так и в отношении размера описываемых групп, которые в большинстве своем были гораздо меньше. Гамильтоны, в частности, являются необычным случаем в силу своего небывалого влияния в XVI в., особенно во второй половине столетия. Как правило, в источниках, содержащих в том или ином виде информацию о клане, сначала перечисляются лэрды, а затем следует фраза «все остальные», как это указано в «Перечне примечательных событий Шотландии» – «все остальные Гамильтоны… прибыли в Линлизго»[31].
Родовая солидарность, очевидно, ослабевает в XV и XVI вв. Отчасти оттого, что появляются другие консолидирующие связи, отчасти по причине того эффекта, который имело родство в предшествующий период. В конце XVI столетия известный юрист Томас Крэйг Риккартон описал чудовищную ситуацию кровной вражды, в которую «вовлечены братья, а, иногда, отцы и сыновья»[32]. На практике известно лишь о нескольких случаях такой вражды между отцами и сыновьями, которая выливалась в военные действия. Таким был случай Александра Огилви, который в 1545 г. лишил наследства своего сына в пользу третьего сына графа Хантли, принявшего имя Огилви. Однако Крэйг писал в эпоху, когда коренным образом менялись социальные процессы. Помимо того, что расширялась практика передачи земель не прямым наследникам, а Реформация закрыла двери для церковной карьеры младшим сыновьям шотландской аристократии, рушились традиционные связи с Францией, в армии которой служили шотландские