Лучше бы Стас её не видел. Впрочем, желание его сбылось почти сразу.
– Да, поехали! – Регина вздрогнула, отступила и первой направилась на выход, ровно держа спину и призывно покачивая бёдрами.
Она вернулась. Женщина-стерва. Женщина-дрянь. Сердцеедка. Сучка.
-19-
Хороший слешер и половинка порции темпуры, подогретая в микроволновке – да, после тренировки; да, не стыдно! – спасла от душевного раздрая. Всё же код одиннадцать-шестьдесят-девять – хорошая вещь. Если бы не Влад, ни за что не заказала всё это. И сейчас окончательно занялась бы самокопанием, впала бы в депрессию… а так просто уплетаю после тренировки вредную пищу. Поздно вечером. Опять.
Беспредел!
Но он помог прийти в себя и на следующее утро спокойно поехать на работу. Зарыться там на пару с дядей с головой в документы, обсудить проекты, решить что/где/когда нужно отремонтировать Котику (Серж пообещал, что через недельку он уже будет, как новенький), вбить в базу данных новые контракты. В общем, меня ждала рутинная работа личного помощника шефа, которая наваливалась стремительно и беспощадно, освобождая голову от предательских мыслей.
Да и сам объект мыслей вёл себя собранно и спокойно, как и подобает профессионалу: сидел в своей каморке, изучал какие-то документы и планы, бродил по зданию, заглядывая в каждый закуток. На рабочем столе он расположил два монитора и оживленно щёлкал мышкой, рассматривая их. Дядя сообщил, что это Станислав Николаевич просматривает записи с камер слежения, я же была уверена – играет. Как пить дать играет! Установил какой-нибудь офисный времясжигатель варианта «три в ряд» или «поиска предметов» и теперь наслаждается. Ну невозможно настолько увлечённо следить за камерами.
Наедине мы с телохранителем находились лишь утром и вечером: пока ехали на работу, пока возвращались домой и во время пробежки. И при этом молчали, как партизаны, перебрасываясь лишь приветственными фразами. Молча преодолевали круг по выбранному мной маршруту, молча сидели в машине – Стас рулил, а я смотрела либо в окошко, либо в экран телефона.
И очень – очень! – редко всё же переводила взгляд на него.
Ну, возможно, не настолько редко, как хотелось бы, потому что за неделю я успела детально запомнить его лицо. Могла прикрыть глаза и представить каждую чёрточку: напряжённую морщинку меж бровей; маленький более светлый, чем кожа, шрамик на подбородке; острые скулы, нос с небольшой горбинкой, явно ломаный, гладко выбритые щёки, на которых к концу рабочего дня уже успевала появиться щетина. И три родинки, ровной линией протянувшиеся по правой стороне шеи, от уха к ключице.
Ладно, признаюсь, я пялилась на него исподтишка, когда появлялась возможность. Ничего не могла с собой поделать. А что тому виной? Да сам телохранитель! Грёбаный инквизитор успел за неделю дважды явиться ко мне во снах. Стоит заметить, весьма откровенных и явно обязанных подвергаться цензуре. А в реальности вёл себя… достойно, мать его.
Молча