Мои размышления прервал короткий посвист смартфона. Поначалу я решил, что это, скорее всего, сообщение от жены. Но нет, месседж был совсем от другой.
«Привет! Как ты? Что нового?»
Я давно перестал удивляться ее чутью. Каждый раз, когда в моей жизни случалось какое-то событие, она тут же выходила на связь.
Вместо ответа я направился в дальний угол магазина, нажимая кнопку вызова.
– Привет! Как ты? В поликлинике или уже дома?
– Почти. Не дошел по определенной причине.
– И по какой же?
– Да вот повстречал кое-кого.
– И кого же, если не секрет?
– Не секрет, – я специально выдержал небольшую паузу. – Нэсса.
– Серегу?!
– Именно. Представь. И не где-нибудь, а у себя на районе.
– Ничего себе! – протянула собеседница. – А говорили, что он на Украину свалил…
– Я тоже так думал.
– Он сейчас рядом?
– Не совсем. В общем, нас не слышит.
– Понятно, – она на секунду замолчала. – А вообще как он сам?
– Понятия не имею. Мы толком-то и поговорить не успели. Но, судя по виду, хорошо на стакане сидит.
– Да уж, ничего хорошего, – в трубке послышался вздох.
Закончив разговор, я вернулся к Нэссу. Тот все еще продолжал топтаться на прежнем месте. В корзине, висевшей на его локте, покоился полуторакилограммовый пакет с лечебным кормом. Другой, точно такой же, он то брал с полки, то ставил обратно.
«Видать, совсем на мели!»
Я решительно забрал у Серого обе упаковки и отправился к кассе. Вознесенский было посеменил за мной, но затем вернулся в отдел корма для кошек.
Сумма, на которую потянули два «Проплана», и впрямь оказалась немаленькой. Честно сказать, я уже пожалел, что вызвался выручить деньгами бывшего приятеля. Ладно бы помочь кому-то из нормальных, а то ведь Нэссу! Который давно и прочно, как говорится, перешел на другую сторону баррикад.
Его уход туда начался, кажется, со ссоры со священником, у которого бывший приятель окормлялся1 в церкви. Потом он свалил и из «Телеги», да не куда-нибудь, а в труппу Аптекаря – самого отвязного из либеральных мельпоменовцев. А потом случился знаменитый Майдан в Киеве. Среди тех, кто бесновался на баррикадах, оказался и Нэсс. Его интервью-синхрон, где он на фоне горящих покрышек поет оды тамошним погромщикам, крутили много раз по телевизору и в интернете. Помнится, я тогда позвонил ему, но из этой затеи ничего не вышло. Попытался написать ему в соцсетях, но выяснилось, что он удалил меня из друзей и занес в черный список. Пытался я набрать его домашний номер, но и там никто не отвечал. И мне оставалось лишь лицезреть теперь уже бывшего приятеля в интернете.
Удовольствия в этом было мало. С каждым месяцем Нэсс все больше скатывался в какую-то патологическую