Снизу мне видно лицо Андрея. Совершенно непонятно, понял он уровень иронии, или нет. В покер ему играть нужно. А лучше – книжки читать. Невозмутимый идиот. Стоит себе, разминает пальцы, делает специальные упражнения для их подвижности. Имбецил.
Человек елозит на стуле, скрежещет ножками по полу. Говорить у него не получается. Зубы стучат, они у него красные. Его трясёт. Похоже на то, что он или рыдает, или смеётся.
– Смейся, паяц! – говорю я. – Если нет желания общаться, то ариведерчи. Не переживай, что холодно. В аду согреешься.
Этот гадёныш вдруг плюёт. Тёмные брызги попадают мне на щёку и на пиджак.
Я встаю. Достаю платок, протираю лицо. Гадёныш. Да у меня за меньшее… Ладно. Ладно. Надо дышать. Дышать. Рационально. Без эмоций. Раааз. Двааа. Фууух.
Андрей шагает вперёд, но я ставлю ему руку.
– Не надо, – говорю я. – Будем милосердными. Пусть сидит.
Да. Пусть сидит. Милосердие как оно есть. В чистом виде.
Молча выхожу.
На Аркашу можно будет надавить. И этот его человечек может ещё пригодиться. Если будет жив.
– Значит, так, – говорю Андрею. – Подержим его. Найди ему место. Следи, чтобы не откинулся. Дня на два, на три. Может, чуть больше. Понял?
Андрей кивает. С таким видом, будто способен что-то понять в моих планах. Идиот.
Я иду обратно в кабинет.
Дыхание моё начинает сбиваться уже на втором пролёте. Годы, годы. Проклятые годы. Ещё десять лет назад… Да ладно, что там.
В кабинете я заливаю руки антисептиком, снимаю двумя пальцами пиджак, бросаю его на пол, – и снова щедро полить себя, вот прямо-таки закатать всё до локтей, и полить – потом достаю из шкафа точную его копию, накидываю пальто, беру со стола телефон, иду на выход.
Улыбаюсь Аде.
Аде: привычной и надёжной. В чём-то даже незаменимой. Сколько она уже со мной? В регионах ещё начинали. Так и переезжает из одной приёмной в другую. Только каждый раз размером побольше.
Выхожу.
Уже поздно, темнеет. На улице хорошо: огни бегущих машин, лёгкий снежок, высотка в туманном мареве. Всё-таки нужно чаще бывать на природе. На воздухе. Не просиживать по двенадцать часов в день в помещениях. Вон, одышка уже. Иду к машине.
– Анатолий Дмитриевич! – кричит из открытой двери офиса Ада.
Споро бежит. В руке у неё папка.
– Спасибо, – я беру забытые документы: полистаю, пока еду. – Да. Кстати. Каждый раз при входе вспоминаю, а потом некогда. Почистить надо.
– Вывеску? – сразу догадывается Ада.
– Вот смотри. То, что общественная приёмная – видно, а фамилию уже не очень. Организуй, пожалуйста. И ещё. Константина мы переводим. В Барнаул. Подготовь все документы, будь добра. И отдай в чистку пиджак. У наших, не на стороне. Как обычно.
– Завтра всё будет, – говорит Ада. – Хорошего вам вечера.
– И тебе, – отвечаю я.
Нагибаюсь в открытую