– Был рад помочь. Ну что, я поехал?
– Да, конечно. Передавай мой поклон Гарнаку.
– Хорошо.
Неокат ушел, а Миртал решил немного задержаться. Он хотел еще раз пересчитать амфоры с джагалийским, любимым вином сына Ксерна, Сагарна, который всегда пил его после завтрака. Артейское вряд ли прикажут подавать на обыкновенной трапезе, а после оплаты такого дорогого заказа джагалийское им тоже могло быть не по карману. Миртал прошел в начало ряда, ближе к дверям и повернувшись, чтобы начать пересчет, вдруг заметил, что третья амфора, которую они с таким трудом поставили, выступает из линии ряда почти на пол-локтя. Миртал не выносил беспорядка. Линия ряда должна быть ровной. Догонять Неоката было уже поздно, а связываться со стражей не хотелось, поэтому Миртал решил подвинуть амфору сам. Внимательно осмотрев амфору заднего ряда и стену, Миртал увидел в стене небольшой узкий выступ, приходившийся как раз между амфорами и не мешавший их расставлять, но сейчас край злосчастной третьей амфоры попадал в промежуток между двумя задними, как раз на выступ. Пытаться отодвинуть амфору назад было бесполезно, однако, если сдвинуть ее чуть влево, еще плотнее к первым двум, то выступ мешать уже не будет. «Раньше я никогда не замечал этого выступа, – подумал Миртал, – но ведь здесь, под аркой, я задерживаюсь очень редко. Артейское у нас нечастый гость. Прежний управляющий, выбравший для амфор с артейским это место, тоже, наверное, подходил к нему редко. Ну ладно, за работу». С этими мыслями Миртал попытался сразу сдвинуть амфору в сторону. Но, так как стать между ней и соседней он не мог, то ему было очень неудобно. Тогда Миртал решил еще больше выдвинуть амфору. Он обхватил руками широкую горловину, наклонил амфору на себя и повернул ее, выводя из ряда. Это было непросто. Амфора выдвинулась меньше, чем Миртал рассчитывал. Тяжело дыша, он еще раз наклонил ее, отступил назад и… вдруг почувствовал, что опускается, а амфора всей тяжестью наваливается на него. Какое-то мгновение ему казалось, что он выдержит этот чудовищный вес, но ноги начали поддаваться и, боясь упасть на спину, Миртал отскочил влево. Амфора с глухим треском упала и самое дорогое в мире вино большим темно- красным пятном стало растекаться по белым плитам. Глиняный сосуд превратился в сотни черепков. «Зато теперь за линию ничего не выступает», – с горькой иронией подумал Миртал, смотря на образ своего будущего, лежащий у него под ногами. «Все, это конец. Я разбил свою надежду получить вольную. Теперь даже моя жизнь ничего не стоит. Все, что от нее осталось, будет лишь стремлением к смерти».
Пока, за всю историю виноделия еще никто не разбивал амфоры с артейским вином. Знали лишь о случаях его кражи. Одного вора, укравшего небольшой кувшин вина, казнили на следующий день. Нетрудно представить, что сделают с рабом, лишившим своего хозяина целой амфоры вина. И потом никто никогда не поверит, что он сделал это без злого умысла. Скорее всего, скажут,