«Не дано увидеть те силы, которые позволено только ощущать».
(Апулей)
Он катился, то ускоряясь, то замедляясь, постоянно накатываясь мне на ноги. И всё время бормотал: «Харумпампам-барам-урам! Харумпампам-барам-урам!»
А я просто топал следом, внимательно глядя под ноги, – боялся наступить на шарик, когда он в очередной раз упрётся в мою кроссовку.
Когда впереди, на перекрёстке мраморных тропинок, показался бордюр, шарик помчался в его сторону так резво, будто с разбега взлетать собрался.
Я крикнул:
– Эй, стой! Я помогу!
Шарик тут же остановился, резко крутанулся, повернувшись ко мне лицом, ну, то есть той своей частью, где у него были глаза и ротик. А потом фыркнул, надул щёки, весело плюнул в мою сторону и… рассмеялся!
Дальше я минут пять наблюдал, как он, будто нервный йорк, напрыгивая, штурмует бордюр, при этом надувается, как рыба-фугу, и бурчит: «Кхрррррррррбра! Кхрррррррррбра!»
Но в итоге у него получилось! Ну, как получилось?.. Он перекатился прямо «на лицо», встряхнулся, а потом обернулся ко мне с победоносным видом: дескать, понял, каков я? И тут же проорал:
– Сам ты «эй!»
– Смешной ты, мячик! – сказал я, не подумав.
И тут же увидел надувающиеся для плевка щёчки.
– Стой-стой-стой! – я не знал, то ли плакать, то ли смеяться – у меня баттл с мячиком-шариком, но уже понимал, что так мы не подружимся, а друзья мне нужны. – Я не хотел тебя обидеть. Я просто пока тебя не знаю. Прости, я был не прав. Давай дружить!
С минуту шарик так и стоял с надутыми щёчками, явно раздумывая, что делать дальше, а потом как-то растерянно начал сдуваться.
– Харумпампам-барам-урам! – пробормотал он, выжидающе глядя на меня снизу вверх.
И что я должен сказать в ответ?
– Как тебя зовут? – я спросил первое, что пришло в голову.
И тут, клянусь, он будто расстроился: бровки стянулись в одну линию, глазки сошлись в одну точку, будь у него нос, именно в этом месте располагалась бы переносица, ротик сжался в кружочек, и лицо стало жалостным, как у младенца, которому не дают любимую игрушку. Не знаю, как… но внезапно я догадался:
– У тебя нет имени?
Вместо ответа двойной глазик шарика скорбно моргнул, после чего он снизу стал печально им меня буравить.
– Так давай мы дадим тебе имя.
Шарик поколыхался вправо-влево, затем его глазки разошлись по своим местам, и я услышал повеселевшее:
– Харумпампам-барам-урам!
– Ну нет! Так мы тебя звать не будем.
Шарик хохотнул.
– А если Линкс?
– Сам ты Линкс! – пискнул шарик.
Я решил не объяснять ему, что так зовут хомяка моей двоюродной сестры Эвы. Тем более что второй вариант был от другого её хомяка:
– А Типпо?
Шарик задумался, но всё-таки своё «Харумпампам-барам-урам!» произнёс явно неодобрительно. Предложить ему Макса? Ну… Нет. Какой