И вот однажды один старый пэр Англии увидел меня и сказал Арабелле: «У вас прелестная Кошка, она похожа на вас, такая же белая и юная; ей нужен муж; у меня есть роскошный ангорский Кот; позвольте мне ей его представить».
Три дня спустя пэр привез с собой Котофея – прекраснейшего из всех, какие только водились в палате Лордов. Пуф[233] был черной масти, с великолепными зелено-желтыми глазами, которые смотрели холодно и надменно. Пушистый хвост с желтыми полосками доставал до полу. Должно быть, сей Котофей происходил из австрийского императорского дома, ибо, как видите, сохранял верность его цветам[234]. Манеры его обличали Кота, не однажды бывавшего при дворе и в большом свете. Он так свято чтил приличия, что на публике не позволил бы себе даже почесать голову лапой. Пуф много путешествовал и бывал на континенте. Наконец, он был так замечательно красив, что, говорят, удостоился даже ласк английской королевы. Я в своей простоте и наивности прыгнула ему на шею, надеясь, что мы вместе поиграем; но он отказался, сославшись на присутствие посторонних. Тут я взглянула на кошачьего пэра повнимательнее и поняла, что той фальшивой, деланой важностью, которую в Англии именуют respectability, он обязан возрасту и чревоугодию. Полнота его приводила в восхищение Людей, но именно она мешала ему двигаться. В этом и состояла истинная причина его равнодушия к моим прелестям: он продолжал невозмутимо и хладнокровно покоиться на невыразимой части своего тела и смотрел на меня, шевеля усами, а время от времени прикрывал глаза. Для Кошки, рожденной в доме пастора, Пуф считался в кошачьем высшем свете самой выгодной партией; он имел в своем распоряжении двух слуг, ел на китайском фарфоре, пил только черный чай, ездил в экипаже в Гайд-парк и был вхож в парламент. Моя хозяйка оставила его у себя. Без моего ведома все кошачье население Лондона узнало, что мисс Красотка из Котшира выходит замуж за славного Пуфа, носящего австрийские цвета. Ночью на улице раздался концерт: я спустилась вниз в обществе милорда, двигавшегося из-за приступа подагры очень неторопливо. На улице мы нашли всех Кошек палаты Лордов: они явились поздравить меня и пригласить войти в состав их Крысолюбивого общества. Они объяснили мне, что охотиться на Крыс и Мышей – это верх заурядности. С их губ постоянно слетали слова shoking и vulgar. Больше того, ради славы отечества