– У себя?
Ответ опытному человеку многое позволяет понять. Точнее не сам ответ, а его форма, оттенки и намеки. Как назло, мымра в приемной имела лицо профессионального игрока в покер – никаких признаков эмоций, а глаза ее скрывали очки-хамелеоны.
– Вас ждут, – ответила она ровным голосом без всякого выражения, не поднимая головы от бумаг.
– Похоже, дело труба, – подумал Лукин, но вслух ничего, само собой, не сказал.
В кабинете начальства, справа от старорежимного стола для заседаний, сидели скромно у стены два невзрачных хмыря с характерными среднестатистическими физиономиями сотрудников наружки. Появление Лукина они полностью проигнорировали, продолжая смотреть прямо перед собой.
– Лукин, – грозно нахмурившись, обратился к вошедшему хозяин кабинета, – Вам что, нечем заняться? Что за самодеятельность Вы себе позволяете? Вам законы не писаны?
Выдав это стандартное вступление для воспитательной беседы, начальство неожиданно замолчало, затравленно косясь на сидящих у стены.
– Кажется, попал! – мысленно сказал сам себе Лукин, уловив очевидную несуразицу в происходящем и вопиющее нарушение привычных процедур. Начальство в таком сумрачном состоянии сознания он наблюдал впервые. Вряд ли его могли загнать в столь явный ступор два опера в невысоких чинах. Значит перед их визитом был звонок откуда-то с заоблачных высот.
Сидящий у стенки решил, видимо, что пора переходить к основой части спектакля. Поднявшись со стула он вежливо спросил у сомлевшего начальства разрешения прочитать «несколько документов вслух», взял с соседнего стула затертую папку с какой-то нелепой наклейкой и забубнил без всякого выражения себе под нос. Второй продолжал пялиться в окно, все так же не обращая на Лукина ни малейшего внимания.
Из прочитанного следовало, что майор Лукин, по неизвестным и непонятным пока причинам приказал двум своим подчиненным, грубо нарушив порядок допуска в ведомственное лечебное учреждение, без каких-либо законных оснований, оказать психологическое давление на медицинских работников, дежуривших в ночную смену в отделении неврологии, с целью получения от них признательных показаний о попытке якобы отравления пенсионера Зорина. Меж тем никакой угрозы жизни для указанного пенсионера не имелось, не имелось даже легкого пищевого отравления, а имелись признаки самовольного употребления Зориным неустановленных пока веществ, оказывающих сильное седативное воздействие. Имеются три заявления от медицинских работников и два от возмущенных такой бесцеремонностью пациентов.
Дело принимало крайне неприятный оборот. Судя по всему, уже подключилась Собственная