Киоко успела заметить, как от входа удаляются Мэзэхиро-доно и несколько даймё[5], приглашённых в столицу на праздник. Значит, и отец вскоре должен появиться. И раз его вечный спутник сёгун покинул Светлый павильон, шансы на беседу резко возросли. Так что, выйдя на нужную дорожку, Киоко приняла беззаботный вид и стала неспешно прогуливаться в ожидании среди любимых цветов.
Сад Божественных источников невозможно не любить. Любой житель Шинджу отдал бы целое состояние за возможность оказаться здесь, но для Киоко он значил гораздо больше, чем для обычного посетителя. Сад был её домом, в котором она чувствовала жизнь глубже и полнее, чем где бы то ни было. Её притягивала сюда не только красота – часть её души была навеки связана с этим местом.
В детстве они с мамой всегда гуляли по саду и наблюдали за жизнью растений. Здесь были собраны самые необычные цветы и деревья, привезённые из всех уголков Шинджу. Каждый из них – источник дыхания Аматэрасу, солнечной богини. И пусть Киоко перестала любить око, молчаливо взирающее сверху, она всё ещё любила цветы – не было причин для иного.
Некоторые из них когда-то росли в западной части острова, но после войны там не осталось ничего, кроме выжженного рубца на теле империи. Теперь же этими цветами можно было полюбоваться лишь здесь, в императорском саду. И иногда – обычно когда вся семья Миямото в отъезде – сюда допускали подданных и приезжих, чтобы они смогли хотя бы раз узреть эту редкую красоту.
Сейчас сад благоухал и радовал глаза несчётным количеством красок. Киоко наклонилась и, залюбовавшись пыльным розовым цветом, погладила нежные лепестки. Во время прогулок с мамой она училась понимать утончённый язык цветов, самое важное искусство, – и это были её любимые уроки. В Шинджу никто не говорил о чувствах прямо – для этого существовала поэзия и цветы. Искренность и прямота – скорее порок, чем подарок: нет ничего изящного в признании, если оно не выражено бутоном и приложенной запиской.
Роза говорит о чувствах, но все определяет цвет: ни одна девушка не хотела бы получить от возлюбленного розовую розу – в ней нет ни нежности, ни искренности, лишь дань традициям. Невинный белый цвет показывает верность воина. Киоко часто получала белые розы от старшего брата Хидэаки. Она же всегда дарила ему жёлтые – знак дружбы и преданности.
Киоко прошла чуть дальше и остановилась у камелий. Вот чем можно выразить истинную любовь. Это верно для всех, кроме самураев. Для них красная камелия – то же, что для других красная роза. Слишком избито, слишком поверхностно. Жёлтая или белая подошли бы лучше, но ни страсть, ни томление не таят в себе должного уважения. С этими цветами чаще посещают девушек из квартала удовольствий, чем возлюбленных.
От своего жениха, с которым была помолвлена с самого рождения, Киоко в первый раз получила цветок, который редко встретишь в чьих-то