До пляжа добрались не без препятствий: буйные сорняки по обе стороны от длинной песчаной дороги упорно преграждали им путь. По бокам простирались необъятные поля желтых ромашек. А еще дальше один за другим тянулись огороды, тут и там перемежаясь с маленькими плантациями лимона и апельсина. Вдали блестели на солнце темно-зеленые кусты.
Обеих дам природа наградила высоким ростом, хотя сложение мадам Ратиньоль отличалось женственностью, подобающей матери. Прелесть фигуры миссис Понтелье осознавалась не сразу. Тело ее было обозначено чистыми, изящными, симметричными линиями, в коих читалась необыкновенная грация; ее фигура ничуть не соответствовала шаблонной моде со страниц журналов. Случайный прохожий вряд ли задержал бы взгляд на миссис Понтелье. А вот человек наблюдательный, с хорошим вкусом, по достоинству оценил бы благородную красоту ее сложения, безукоризненность осанки и жестов – то, что выделяло Эдну среди прочих.
Тем утром она надела легкий белый муслин в волнистую коричневую полоску, а еще белый льняной воротничок и широкополую соломенную шляпу, снятую с крючка у двери. Шляпка небрежно сидела на тяжелых завитках золотисто-каштановых волос.
Мадам Ратиньоль тщательнее следила за цветом лица и потому закрылась вуалью из кисеи. На руки женщина надела лайковые перчатки с длинными крагами, прикрывающими запястья. Белоснежное платье с пышными оборками необыкновенно ей шло. Вообще оборки и летящие ткани подчеркивали ее яркую, дивную красоту так, как никогда не сумел бы строгий крой.
На берегу стояло несколько купален – грубо сколоченных, зато крепких, с маленькими мостками на воде. Внутри каждая купальня делилась на две кабинки, и каждой семье, отдыхающей у Лебренов, отводилась своя кабинка с необходимыми принадлежностями для купания и другими мелочами, какие душа пожелает. Дамы, не желая купаться, просто решили пройтись вдвоем у воды. Кабинки Понтелье и Ратиньолей как раз соседствовали под одной крышей.
Миссис Понтелье по привычке отворила дверь, зашла в свою купальню и вернулась с ковриком, который постелила на мостки, и с двумя холщовыми подушками, набитыми конским волосом – их она прислонила к стене.
Дамы уселись бок о бок в тени крылечка, облокотились на подушки и вытянули ноги. Мадам Ратиньоль откинула вуаль, отерла лицо тонким платком и принялась обмахиваться веером, который всегда носила привязанным к платью на длинной узкой ленте. Эдна сняла воротничок и расстегнула пуговицы на горле. Потом взяла у мадам Ратиньоль веер и начала обмахивать и себя, и подругу. Стояла жаркая погода, и какое-то время дамы лишь изредка обменивались замечаниями о жаре и слепящем солнце. Потом вдруг поднялся сильный, порывистый ветер, взбивающий воду в пену. Он трепал юбки Эдны и Адели,