– Как мне её найти?
– А выйдешь в лес с восточной стороны города, дойдёшь до ручья, пересечёшь его, а там её владения начинаются. По красным цветам найдёшь дорогу к её избе. И да, последнее предостережение: ты особо не рассматривай её. В городе она среди людей так кутается. А дома-то, поди, без плаща ходит. Неприятно ей, когда шрамы рассматривают, как будто скомороха в базарный день. Зачем лишнее напоминание о том, что с ней сделали?.. Кстати, – перевёл тему Гура, – ты что-то о гардианцах сказывал. Думаешь, решат напасть на Аракану? Во время Тысячелетнего Мира?
– Гардиания всегда была неспокойной. Для них Тысячелетний Мир – просто бумажка, замаранная чернилами. Молох давно присматривается к араканским землям. Но пока Аракана имеет такого сильного союзника, как Шумор, он вряд ли отважится напада́ть в открытую.
– Коли так, то Старый Лис зря питает надежды напасть на наши земли. Ведомо, что володарь ваш охраняет Аракану, как ралийский хатан – свой гарем. Иначе, прости за дерзость, где ж Великому Змею баб брать?
Странник рассмеялся.
– Уруш может взять себе бабу откуда угодно. Дело в другом, не каждая из них в жены ему сгодится. Слышал о предании про Наречённую? Вот и Молох наслышан. И о том, что завтра начинается неделя перед Уруш-Маем, от которого исчисляется Змеиный год, тоже. Понимаешь, к чему веду?
Гура склонил голову набок и прищурился.
– Думаешь, гардианский володарь попытается нарушить договор между Араканой и Шумором, помешав выбору Наречённой?
– Помешать выбору самого Уруша? Это невозможно. Великий Володарь не станет слушать правителя паучьих людей. Да и тот не дурак, чтобы вызывать на себя гнев бога. Но он явно что-то затевает. И это не нравится Великому Змею.
Глава 3. Служитель Чернога
Младич оставил коня перед лесом и воровато оглянулся. Густой сумрак ночи объял спящие поля, но аннич всё равно боялся, как бы кто не заметил его. Ни шороха полевых мышей, ни стрекота сверчков, ни дуновения ветерка – ничего. Будто сама природа отвернулась, чтобы не наблюдать за тёмными делами, которые он замышлял. Шмыгнув носом, Младич вступил в непроглядную тьму лесной чащобы.
Молодое сердце