В детстве, чтобы не сойти с ума, я убедила себя, что это нормально и что проблема действительно во мне. Ведь никто из взрослых не возражал ему, не заступался.
А всякое мое несогласие и попытки отстоять себя, которых с возрастом становилось все больше, высмеивались и, в итоге, выходили мне боком. Я привыкла душить в себе закипающую ярость.
Сейчас мне 15, дядя живет не с нами, так гораздо спокойнее, и у меня, наконец, появилась своя комната.
***
15
Ещё неделю назад я получила очередное письмо от папы.
Но так и не села за ответ.
Вру себе, что времени нет – уроков много. Но где-то в глубине, понимаю, что не напишу ему больше ни строчки.
***
17
Я совершенно не помню тот день, когда отец вернулся.
Помню только, что не было ни объятий, ни смеха, ни тёплых слов. Ни всего того, что я представляла себе все эти десять лет, пока ждала его.
Теперь я сижу вечерами в кухне у окна, и слушаю Сплин в наушниках на полную громкость.
Потому что в моей комнате теперь живёт совершенно незнакомый чужой человек, который называет меня дочерью.
Если бы я только могла поговорить с собой маленькой, я бы сказала: "Не жди".
Никогда никого не жди, слышишь?
Тот, кого ты ждала, уже не вернётся, вместо него тебе подсунут какую-то жалкую пародию.
Я бы сказала себе: тот, кого ты любила, умер. А ты, маленькая моя девочка, продолжай жить дальше.
***
17
Скомканной вышла наша последняя встреча.
Я где-то услышала, что родственники – это биологическая случайность. И эта фраза, она словно объяснила мое существование.
Отец выцепил меня после школы по дороге домой.
И я, как всегда, боялась смотреть ему в глаза.
Давил на жалость. Говорил, что я его единственная дочь и ближе меня у него никого нет. А я изучала носки своих кед. Сама не поняла, как так вышло, что я выпалила эту фразу про биологическую случайность. Но как только осознала это, почувствовала себя крутой.
Подняла глаза, а папа, как будто в размерах уменьшился и стоит как побитая собака. Зубы стиснул, кулаки сжал – то ли накинуться собрался, то ли в колени броситься. А потом вдруг протянул мне клочок бумаги и молча ушёл, не оглядываясь.
На том клочке был номер телефона и подпись: «Звони, если будет нужна помощь».
Я донесла его до урны и выбросила.
***
18
В Москве постоянно хочется курить. Много. До головной боли. Пить вязкий густой кофе, а лучше шоколад, пытаясь не запачкаться в страхе и не пораниться в боли.
Когда я смотрю на небо, оно кажется мне высоким. Я не люблю его за это. В моем маленьком городе казалось, можно протянуть руку и оно твое. А здесь – нет. Обороняется.
Облака целятся и стреляют. И мы идем под землю. Вперед, в царство крыс и машин. Метро. Пчелиный улей, муравьиные норы. Я уже забыла, как выглядит солнце и в стуке колёс научилась слышать музыку.
Стою, прислонившись к дверям с надписью: " Не прислоняться".