Он очевидно и не осознавал, какие огромные сомнения посадила одна маленькая ложь. Элина поджала губы. Некстати, вспомнились слова Аделины о высокомерном бессмертном. Сейчас она могла разглядеть это.
– Не делайте такого лица. Переход прошёл легко, так будьте рады. Если одна недосказанность может ввести Вас в такое состояние, то как же Вы дальше будете? Мы, ведающие, любители двойных смыслов, – не дождавшись ответа, Севир легко перевёл тему. – Предлагаю забыть сию маленькую оплошность. Лучше расскажите, как прошёл Ваш день?
– День как день, – подмывало огрызнуться, встать и уйти, но такого она не могла себе позволить. Как и не могла начать жаловаться на учителей и все подначки.
– Вижу, Вы уже успели подружиться с одноклассниками. Доманский не самый худший друг, как и его компания. Но я удивлён, как быстро они приняли Вас.
– Вам кажется. – «Я для них лишь вынужденное поручение Аделины».
– Не знаю, за завтраком я наблюдал иное.
Он лёгким движением руки опустошил чашку и отставил в сторону,
– Я понимаю, Вы злы на меня. Имеете право. И сегодня я не буду мучить Вас и заставлять говорить. Но, тем не менее, я был бы рад, если после в вашу привычку войдёт заходить ко мне на чай.
– Зачем?
Севир точно был не из тех людей, что любили много болтать, к тому же с какой-то глупой девчонкой. До этого чуть ли не плевался на любое её слово, а сейчас строит любезность? Почему?
– А разве для этого должна быть особая причина? Я привёл Вас в академию и просто хотел бы знать, как Вы устроились.
Она кинула подозрительный взгляд. Больше ей нельзя верить каждому его слову.
Нельзя.
Глава 6.
«Яростное пламя»
Неделя летела своим чередом. Элина пыталась привыкнуть, подстроится под новую жизнь, вот только подкатывающие под ночь тоска и слёзы никуда не делись. Учёба всё ещё шла тяжело. И ладно бы касалось это лишь магических предметов! Так ведь и привычные математика и химия здесь были не такими, какими-то другими, в разы сложнее. Учителя везде приплетали силы и свои законы, своих богов, которые будто влияли на всё вокруг. Да услышь такое кто на экзамене в её школе, вызвали бы психиатрическую бригаду.
Лучше всего запомнились предметы, напрямую относившиеся к силе и, как теперь Элина понимала, к самооценке. Учителя старались привить им такое, что в обычной школе, наоборот, на корню уничтожали: желание творить, мыслить, отстаивать себя и свои идеи. Любить людей вокруг. Любить мир. Любить себя.
И это было самым-самым сложным. Непривычным.
Один из предметов назывался «Основы уважения и терпения». Вела его интересная женщина – Яна Никитична. В один момент она могла казаться очень юной, наравне с ними, а в другой мудрой и старой. Её выдавали глаза, скрывавшие за весельем и мягкостью неподвластную человеку трагедию. Одни поговаривали, что как-то давно она потеряла мужа, другие, что ребёнка, третьи, что она сама совершила убийство. Казалось бы, образ доброй