В горле тут же встал ком.
Нужно отвернуться.
Ведь кровь…
− Боитесь крови?
Ни с того, ни с сего вдруг обратил внимание Досифей. Ангел одевал ему перчатки, то и дело растирая ладони, но так аккуратно и медленно, словно боялся ненароком причинить боль. Светлые брови сошлись на переносице от усердия. Каким же покорным стал!
− Вроде того, − попыталась звучать отстранённо.
На самом деле пробирало всегда по-разному. Иногда просто кружилась голова, иногда начинало тошнить, а бывало и так, как совсем недавно, что страх снедал голову, воспоминания оживали, и она терялась.
Севир тоже обернулся и, похоже, сложил два плюс два. Чёрт. Лишь бы не стал задирать нос опять, не стал смотреть как на мерзкую беспомощную гусеницу.
− К слову, это наша новая ученица. Академия пополняется стремительно, столь одарённых уже не мало.
Только отвернувшись, Досифей вновь взглянул на неё, но теперь иначе. Что-то успело незримо поменяться. До этого ему, очевидно, было плевать, кто ты, что ты − лишняя информация. Сейчас же тёмные глаза прошлись от кончика носа до постукивающей подошвы сбитых кед, внимательно и вдумчиво, словно зазубривая книгу, оценивая. Такое уже случалось. Элина вспомнила: так смотрел Севир в самый-самый первый раз.
− Буду рад стать Вашим проводником, − выдавил вежливую улыбку и суетливо приступил к делу. − Ангел, хватит. Давно достаточно.
− Твои руки будут болеть, − запротестовал тот, не желая отпускать. Похоже, упрямство всё же никуда не делось.
− Ангел.
Это подействовало, и с показной неохотой ладони разжались.
До чего же странная меж ними висела атмосфера, Элина никак не могла разгадать, хотя обычно ей и взгляда хватало, чтобы понять чужие чувства. Вроде бы старший и младший, вроде Мастер и его ученик. Но то словно фасад, а на деле были друг для друга равными, близкими друзьями.
Досифей подошёл к Севиру, уже успевшему схватить со стола одну из склянок и залпом выпить неприятную молочную субстанцию. Разборки мастера и подмастерья он слушал, скорчившись, и вины горького настоя в том точно не было.
Чуть склонившись, в последний раз поправив перчатки, Досифей вытянул руки вперёд, прямо над плечом − разворошённым кровавым месивом. На кончиках его пальцев загорелись обмотанные вокруг каждой фаланги, связанные на крепкие узелки белые полупрозрачные нити. Они тянулись к краям раны, проходя насквозь, и, вторя движениям, шевелились.
− Начнём.
Один стежок, и голова Севира опустилась