– Вот так, мальчик, вот так, сожми покрепче! – сказал Критолаос и вдруг вспомнил, как давным-давно произнес те же самые слова. Он увидел детскую ручонку, сжимавшую его указательный палец, протянутый над корзиной младенца… Далекий свет заката, пробивавшийся сквозь дверь. Длинные вечерние тени… Изображение растворилось так же внезапно, как всплыло в памяти старика, и Критолаос увидел потное лицо Талоса. Его покрасневшие глаза радостно сверкали, в левой руке он сжимал прирученный лук, а правой пощипывал тетиву, которая вибрировала и тихо гудела в ответ.
– Ты про это говорил, дед? – спросил Талос с улыбкой. Критолаос уставился на него взволнованным и изумленным взглядом.
– Ты натянул тетиву лука Аристодема, – сказал он с дрожью в голосе.
Мальчик посмотрел на сверкающее оружие, затем поднял счастливый взгляд и встретился глазами со стариком, чей взор увлажнился слезами.
– Лук Критолаоса… – пробормотал он.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как Критолаос взялся обучать Талоса стрельбе из лука. Ни единого дня не обходилось без усердных занятий, которым мальчик всецело отдавался под руководством старика. Хотя Талос нередко поддавался унынию, упорство учителя брало верх. К концу осени, когда первые холода начали подступать к склонам Тайгета, мальчик научился свободно управляться с луком. Благодаря постоянным тренировкам, руки его стали крепкими и мускулистыми, тело налилось силой. Ему едва исполнилось шестнадцать, но выглядел он не мальчиком, а мужчиной.
Критолаос, напротив, угасал. Казалось, что сила, расцветающая в мышцах ученика, покидала уставшее тело старого учителя. Дух его стал стремительно ослабевать из-за непрерывных занятий. Его непрестанно тревожило чувство страха, он боялся, что не успеет исполнить свое предназначение, что времени осталось очень мало. Стремление успеть помогало старику найти силы, необходимые для тренировок с Талосом. Их упражнения становились все сложнее. Занятия проходили в укромных долинах или на полянах, скрытых от посторонних глаз. Талос научился изготовлять стрелы, безупречно их уравновешивать и стрелять с точностью и силой. Поначалу лук из-за длительного бездействия нехотя покорялся Талосу и несколько раз даже чуть было не треснул. Однако упругость его постепенно восстанавливалась: для этого Талос смазывал лук бараньим жиром и прогревал его на огне.
Приближался день главного испытания. Испытания, которое должно было стать инициацией Талоса, доказательством его мужественности. Он радовался тому, что становится сильнее и проворнее. Однако по ночам, когда он долго лежал на своем тюфячке и не мог заснуть, его посещали разные тревожные мысли. Он не мог понять, зачем старик проводил постоянные и порой изнурительные занятия. Критолаос научил его